Семён Цвигун - Мы вернёмся (Фронт без флангов)

Было ясно, что боя не избежать.

Млынский созвал командиров. Порешили, что уходить некуда, надо еще глубже зарыться в землю.

Млынский и Алиев обошли позиции артиллеристов, предупредили, чтобы они вели только прицельный огонь, экономно расходовали снаряды. Затем спустились с высотки и проверили, как идет минирование подходов. Прошли по окопам, поговорили с бойцами. Красноармейцы, видя их вопросительные взгляды, говорили: "Не впервой!..", "Выстоим!..", "Отступать-то все равно некуда!.."

Один за другим возвращались разведчики. Они докладывали, что немцы подтягивают солдат и танки к дорогам, ведущим к северным высоткам. По общему мнению разведчиков силы противника не так уж велики. Правда, точными данными никто из них не располагал.

Последним возвратился Петров. Он шел напрямик только ему ведомыми тропками. Торопился, потому что по его наблюдениям выходило, что немцы должны начать наступление вот-вот.

Млынский отдал команду – всем занять свои места, приготовиться к бою. Оставшись один, достал из планшета блокнот и размашистым почерком стал писать:

"Любимая Аннушка! Я нахожусь неподалеку от нашего города. Это очень близко и очень далеко – война есть война. Успокаиваю себя, что ты успела эвакуироваться с Володькой и бабушкой. Проверить пока нет никакой возможности – я не один, с товарищами, мы по-прежнему воюем.

Если я погибну, не отчаивайся, не терзай себя переживаниями. Ты должна сохранить себя для Володьки. Жизнь оценивается не количеством прожитых лет, а тем, как они прожиты. Цель своей жизни я видел в служении родине, народу. Скажи это Володьке. Воспитай его настоящим человеком – коммунистом. Передай ему, что пуще себя я любил тебя и его, своего сына, нашего Володьку.

Крепко обнимаю вас и целую. Иван Млынский".

Указав адрес жены и поставив дату, майор вырвал из блокнота исписанный листок, достал из кармана гимнастерки партийный билет. В нем лежала фотография жены с сыном на руках. Туда же вложил вчетверо сложенное письмо, затем водворил партбилет на прежнее место.

Только поднялся, уловил лязг железа, надрывный гул моторов. Сомнений не оставалось: немцы начали штурм северных высоток.

Млынский отдал по цепочке команду приготовиться и поспешно направился в свой окоп, подготовленный для него на самом гребне высотки. Он был связан с другими окопами, хорошо замаскирован. Добравшись, майор припал к биноклю. Он зная, что ночью бойцы сделали завалы там, где могли появиться и пройти танки, и, насколько правильно он определил, как раз в местах завалов надрывно ревели моторы, а над лесом появилась синяя дымка, характерная для перенасыщенной горючей смесью. Похоже было на то, что танки встретили серьезное препятствие и не могли преодолеть его с ходу.

Донеслись оглушительные взрывы. Это вступили в поединок с танками подрывники.

Вот появился сначала один, затем второй и третий танк у ближайшего к Млынскому завалу. Встретив на пути завал, они откатились назад, а потом, взревев, опять ринулись на штурм. Майор отчетливо видел, как задымился один и другой танк. Он не слышал, как разрывались на танках бутылки с горючей жидкостью, но отчетливо представлял, как решительно действовали бойцы.

Потеряв надежду преодолеть завалы, танки отошли и открыли огонь по высоткам. Под прикрытием огня к высоткам побежали эсэсовцы. Упирая в животы автоматы, они беспорядочно стреляли. Высотки не отвечали. Только у самого подножья эсэсовцев встретил дружный пулеметный огонь. Сигналом была зеленая ракета, выпущенная Млынским. За пулеметами ударили пушки. Немцы несли большие потери, но одна волна эсэсовцев сменялась другой, другая волна – третьей. Это была одна из тех атак, которые называются психическими.

Немцам удалось засечь огневые точки отряда, и они перешли к прицельному огню. Появились убитые и раненые. Особенно опасным стал огонь танков, бивших с места. Подрывники до них уже не могли добраться. Нужно было принимать какие-то срочные меры. Млынский подозвал связного, приказал пробраться к политруку Алиеву, действовавшему на правом фланге, и передать ему приказ: выкатить две пушки и прямой наводкой ударить по танкам.

Мучительно шло время. Минута казалась часом. Немецкие танки бьют по позициям отряда, а он пока ничего не может сделать.

Млынский увидел, как бойцы выкатили орудие, расчет уже занял свои места, но тут один из танков резко рванул вперед и всей многотонной громадой навалился на орудие. Весь расчет погиб. И все-таки танк загорелся. Это второе орудие ударило по танку прямой наводкой и подожгло его. Стальная громада завертелась на месте, вспыхнула факелом, затруднив действия остальным танкам.

Оценив обстановку, артиллеристы, которыми командовал политрук Алиев, сменили позиции и с нового удобного места прямой наводкой продолжали бой с танками. Запылало еще два танка. Тогда вновь во весь рост поднялись эсэсовцы и пошли в очередную психическую атаку. На этот раз, несмотря на большие потери, гитлеровцам удалось приблизиться к окопам. В ход пошли гранаты. Но их было очень мало – Млынский хорошо знал это, и по цепочке отдал команду быть готовым к рукопашной схватке. Но гитлеровцы уже дрогнули и начали беспорядочно отходить.

Млынский выскочил из окопа.

– За советскую родину!.. Бей фашистов!..

Командиры и бойцы перекинулись через бруствер и устремились за убегавшими гитлеровцами, расстреливая их в спину.

Пытаясь спасти свои части от полного разгрома, немецкое командование повернуло танки в обход высоткам, но с противоположной стороны они были защищены болотами. Головной танк с ходу угодил в болото. Ему на помощь пришел экипаж следовавшего за ним танка. Уже зацепили тонущий танк тросом, но тут подоспели моряки. Никто из танкистов не ушел.

Остальные танки попятились подальше от опасного места. Штурмовать высотки со стороны болот уже не решились. Прекратились атаки на высотки и с той стороны, где были главные силы отряда.

Победа не давала права на отдых. Нужно было подобрать раненых, оказать им помощь. Нужно было подобрать погибших, а в этом бою красноармейцев погибло не мало…

На рассвете фашистские бомбардировщики отчаянно бомбили северные высотки, но отряда Млынского там уже не было: он ушел в район топей Черного леса, захватив богатые трофеи – пулеметы, минометы, автоматы, боеприпасы.

– Гитлеровцы учат нас воевать, – шутил Серегин, вооружившись немецким автоматом.

– А мы должны отучить их воевать, – заметил майор. – Раз и навсегда!..

Полковник Куликов возвратился из штаба армии в Особый отдел, тут же собрал старших командиров и сообщил о поручении командарма.

– Я думаю, – сказал он, – задание по плечу только оперативной разведывательной группе. Опыт заброски за линию фронта таких чекистских групп у нас уже есть. В группе должен быть радист, разумеется, опытный, способный самостоятельно установить и устранить возможные неполадки рации, подрывник, конечно, бывалый и несколько разведчиков, также толковых и смелых. Такие товарищи у нас найдутся. Группу надо сформировать в крайне сжатый срок. Хотелось бы услышать ваше мнение, кому мы поручим формирование опергруппы?