Семён Цвигун - Мы вернёмся (Фронт без флангов)

– Сейчас все твои секреты узнаю, – пошутил Семен, забираясь в шалаш следом за Наташей.

Наташа зажгла свечку, пригрозила:

– Будешь мешать, немедленно выгоню, товарищ связной!

– Не выгонишь: я твой законный муж.

– А документ у тебя есть, что ты действительно мой муж? – засмеялась Наташа. – Нет! Чем докажешь?.. Ну, все, отставить разговорчики, не отвлекай.

Млынский пристроился у кривой сосны на ветках. Невольно поглядывая на шалаш Наташи, слушал доклад возвратившегося из разведки Вакуленчука, О новом месте базирования отряда.

Собственно, это новое место, где можно было пробыть некоторое время, ему подсказал Бондаренко. Да и по сведениям священника поблизости не было крупных подразделений немцев.

Всю дорогу от лесхоза Бондаренко шел рядом и успел доложить собранные им разведывательные сведения. Они, как и ожидал майор, существенно дополняли и уточняли сведения, которые принес Мишутка. Теперь уже было совсем ясно, в каком направлении лучше всего пробиваться к линии фронта на исходную позицию перед прорывом к своим. Правда, еще неизвестно, что предложит штаб фронта или непосредственно штаб армии. Может, у них какой свой план?..

Слушая Вакуленчука, Млынский все чаще поглядывал на шалаш Наташи и на часы. Когда до условленного времени связи осталось три минуты, прервал мичмана, не пошел, а побежал к шалашу, тронул торчавшую из шалаша ногу сержанта.

– Семен, вылезай! Побудь у входа. И чтобы тихо было!.. Ну, Наташенька?..

Наташа сосредоточенно прислушалась, потом радостно закивала, стала торопливо записывать цифры.

– Готово!

– Передай условным знаком: принял Млынский, и все.

С расшифрованной радиограммой штаба армии майор вышел из шалаша.

– Семен! Срочно сюда Алиева, Серегина, Вакуленчука!

В радиограмме говорилось:

"В связи с изменившейся у вас обстановкой операция "Березка" начнется

20 февраля, в 24.00. К этому времени скрыто оседлайте господствующую над местностью высоту 231. После нашей воздушной и артиллерийской подготовки в 01.00 начать атаку противника с тыла. Необходимо сбить его с других высот, перерезать шоссейную дорогу и к 03.00 занять деревню Поповка, где и произойдет соединение с частями армии.

Ермолаев".

Млынский прочитал радиограмму вслух, обратился к Вакуленчуку:

– Что вам известно о высоте двести тридцать один?

– Она расположена в тылу немецкой обороны в трех километрах от передовой. Ее северные склоны заросли мелким кустарником. Сейчас покрыты глубоким снегом. На южных склонах растительности нет. На гребне высоты немцы соорудили небольшую площадку, на которой вчера расположилась батарея. Личный состав ее размещается в блиндажах, оборудованных на южных склонах.

– Откуда у вас такие подробные данные? – удивился Млынский.

– Добыты визуальным наблюдением, и, извиняюсь, рассказал поп.

– Какой поп?

– Обыкновенный: с бородой, в рясе, с крестом на груди. Пояснил, что был в деревеньке, что рядом с высотой. Сперва нас пытал, кто такие. Ну а нам что говорить, если в красноармейской форме, на шапке красная звездочка. Так и ответили: из красноармейского отряда. Потом мы спросить его не успели, сам стал рассказывать, и все, что нам нужно. Не поп, а межрайонное справочное бюро. Пока гадали, отпускать его или с собой взять, поп пощипал бороду, проговорил:. "Передайте привет от меня и прихожан тому, кто посылал Алешу с Мишуткой". Очень расстроился, когда узнал о гибели Алеши, этот поп.".

– Ну что вы твердите: поп, поп! – строго сказал Млынский. – Человек этот – священник, а точнее, настоящий патриот. Такой не продаст!

Как хотелось пояснить, что это – разведчик, а нельзя! Вот закончится война, тогда, может быть, и узнает народ о его подвиге.

Обратился к начальнику штаба отряда:

– Товарищ Серегин! Вам поручается силами подразделения мичмана Вакуленчука и роты старшего лейтенанта Ливанова захватить без единого выстрела расчет батарей до начала артподготовки. Мы с вами, Хасан Алиевич, основными силами отряда должны незаметно обойти эту высоту слева, перерезать шоссе и ударить по немецким окопам с тыла. Обоз с ранеными будет следовать за нами. Капитан Серегин, захватив батареи, поддержит нас огнем.

– Будет выполнено, – ответил Серегин.

– Очень важно, чтобы вы, оседлав высоту, держали под обстрелом шоссейную дорогу и особенно мост, по которому немцы будут пытаться подбрасывать резервы.

– Ясно, товарищ майор!

– А теперь, товарищи, учитывая бессонную ночь и что в следующую ночь тоже будет не до сна, людям дать полный отдых. Всем выспаться хорошенько. Да проследите, чтобы кто не заснул на снегу. Пусть не жалеют веток. Часовых вокруг лагеря сменять каждый час. Костров не разводить. В обед накормить всех посытнее и повкуснее. Продуктов не жалеть. Предупредить всех об особой бдительности. В случае появления вражеских самолетов, никакого движения, замереть на месте. На прорыв выходим в восемнадцать ноль-ноль. Вам, Хасан Алиевич, поручается в семнадцать пятьдесят выстроить отряд. Вопросов нет?.. Расходитесь. И сами постарайтесь соснуть.

Оставшись один, Млынский присел на ворох срубленных сосновых веток, с силой провел ладонью правой руки по лицу сверху вниз, как он всегда делал, чтобы прогнать сон. Тьфу, черт! Оказывается, он сегодня еще не успел побриться! Надо же! Ну, посижу минутку, побреюсь…

Только сейчас, когда, собственно, все решено, известен даже час, когда надо выступать в последний бой в гитлеровском тылу, Млынский почувствовал, как смертельно устал, как хочется ему прилечь на колючие ветки и спать, спать, спать. Ведь как началась война, еще ни разу не удалось поспать по-человечески, выспаться, забыл, что такое кровать, как можно спать раздетым, не класть под руку автомат… А что я так разжалобился? Вся страна не спит. Весь народ не спит, поднявшись на защиту своей родины, советской родины. Да, да, советской, народной… Как спать хочется!.. Советская власть и народная власть – это одно и то же. В этом суть. И война с гитлеровской Германией – всенародная война. А когда на защиту своей родины поднимается весь народ, победить народ невозможно…

– Товарищ майор… Иван Петрович…

– Случилось что?.. Ах, это вы, Зиночка! – Млынский встал, опять провел ладонью по лицу. И со всей строгостью: – Почему не отдыхаете? На вас что, приказ не распространяется?

– Иван Петрович… – Зиночка впервые назвала Млынского по имени-отчеству. – Мишутка…

– Заболел? – встревожился Млынский.

– Нет, нет, что вы! Здоров Мишутка. Спит. А заикание, Иван Петрович, пройдет. Обязательно пройдет.

– Сам убеждаю себя, что пройдет… Но почему вы не спите? Дело какое ко мне?

– А без дела, вот просто так, по-человечески, к вам и подойти нельзя, Иван Петрович? А если я пришла к вам просто так… Ну, и еще проститься…