Олег Селянкин - Они стояли насмерть

— Вот и приехали, — сказал шофер. — Вам теперь вон в тот домик, а мы свернем в сторону. Счастливо.

— Будь здоров, — ответил Михаил, пожал руку шофера и, закинув за плечи вещевой мешок, пошел по улице. Мороз крепчал. Все было подернуто дымкой. Защипало нос.

«Изнежился в госпитале, — подумал Норкин. — Ну, да это дело поправимое!.. Куда же идти?»

Пусто на улице. Даже полоски света не выбиваются из темных окон. Норкин в нерешительности остановился и осмотрелся. На противоположной стороне, около домика, окруженного палисадником, прохаживался человек. Михаил перешел улицу и направился к нему.

— Стой! Кто идет?

— Мне нужно в штаб.

— Стой! Разводящего вызову. — Человек, оказавшийся часовым, поднес к губам свисток.

Открылась дверь соседнего домика, и к Норкину подошел матрос в полушубке и с автоматом на груди.

— Кто вы? Предъявите документы.

— Я — лейтенант. Назначен командиром в вашу бригаду.

— А-а-а… Чего останавливаешь? На разводе был, а инструкцию не знаешь? Ведь по-русски было сказано, чтобы своих командиров пропускать без проверки.

— У него шапка армейская, ну я и ошибся…

От замечания разводящего и оправданий матроса на Норкина повеяло чем-то дорогим и близким, Он снова попал в свою семью.

— Идите за мной, товарищ лейтенант.

В комнате, куда вошел Норкин, было накурено. Словно синеватая дымка наполнила ее. На столе горела керосиновая лампа.

— Разрешите обратиться, товарищ капитан первого ранга? — спросил разводящий.

Один из командиров, сидевших за столом, приподнял голову.

— Тут, — начал было разводящий, но Норкин перебил его:

— Товарищ капитан первого ранга, лейтенант Норкин прибыл в ваше распоряжение.

Командиры зашевелились, повернулись в сторону Норкина, а командир бригады вышел из-за стола и пошел к нему.

— Очень хорошо! Прибыли вовремя… Александров, — сказал он, протягивая руку. — Ну-ка, давайте поближе к свету и посмотрим друг на друга.

Норкин снял мешок и посмотрел по сторонам, выбирая для него место.

— Давайте мне, — прошептал матрос, по-прежнему стоявший у порога. — Я положу его.

— Знакомьтесь. Вот комиссар… Начальник штаба… Наш «нарком снабжения»… Мой адъютант.

Среди командиров знакомых не было, и Норкин ограничился официальным приветствием.

— Вот мое направление, — сказал Михаил, чтобы прервать неприятное для него бесцеремонное разглядывание, и протянул пакет.

— Ого! Да вы уже воевали! — обрадовался капитан первого ранга, прочитав командировочное. — Где? Когда?

— Командиром роты в батальоне Кулакова. Ленинградский фронт.

Командир бригады буркнул что-то неопределенное и посмотрел на начальника штаба. Тот пожал плечами.

— Расскажите, пожалуйста, о себе, — попросил ко-; миссар.

Что мог рассказать Норкин о сеое? Учился в училище, как, наверное, учился и командир бригады, а поэтому он говорил о батальоне Кулакова. Рассказал и о Лебедеве. Даже показал его рекомендацию, уже протертую на сгибах.

— Так… Н-д-а… Дела. Слушай, а нет у нас ничего другого? — спросил командир бригады у начальника штаба.

— Ничего, — ответил тот и развел руками, словно хотел сказать: «Сам понимаю, да нет!».

— Немного неладно получается… Будем говорить прямо: мы рады, что к нам прислали командира с боевым опытом. Ведь мы еще не воевали, — словно извинился капитан первого ранга. — Дело все в том, что бригада укомплектована командирами. Есть вакантная должность командира взвода разведки. — Командир бригады сделал особое ударение на слове «взвод». — Конечно, нет оснований понижать вас в должности, но ни роты, ни батальона мы вам дать пока не можем… Выбирайте. Если согласны — принимайте взвод, а нет — насильно мил не будешь… Вы можете настаивать на сохранении за вами прежней должности.

Вот тебе, бабушка, и Юрьев день… Опять начинать с командира взвода!..

Норкин приподнял голову и встретился с глазами комиссара. В них вопрос: «Что ты скажешь?». Этот же вопрос и в глазах командира бригады.

— Где размещается взвод?

— Остаешься? — спросил командир бригады.

— Сегодня посмотрю на людей, а с утра и за работу.

— Уф! Как гора с плеч! Теперь у меня бригада полностью укомплектована! Снимай полушубок и давай пить чай. Шампанским угощать не буду, а водочки с дороги дам.

— Спасибо, но я хотел бы немного отдохнуть…

— И отдохнешь! Сегодня задерживать не стану, а завтра в двадцать ноль-ноль как из пушки!.. Посидим, поговорим… Ведь Кулаков-то мне дружком был… Ну, вздохами дела не поправишь. Максимов!

Из соседней комнаты выглянул магрос.

— Быстро, как по срочному погружению, по сто грамм на брата!

На столе появился черный хлеб, нарезанный флотскими ломтями — не такими, сквозь которые собеседника разглядывать можно, а такими, что съешь один — и больше не захочешь. Рядом с ними — колбаса, селедка.

— Особым богатством не располагаем, но и не прибедняемся… Ну, выпьем за наступление!

Михаил приготовился слушать, но командир бригады поднял рюмку и кивнул головой.

— Теперь отдыхай, а завтра ровно в двадцать быть здесь. Иванов, ты сам проводи в школу командира разведки.

— Есть проводить командира разведки, — ответил матрос, взял мешок Норкина и пропустил лейтенанта вперед.

Когда Норкин вошел в класс — там на полу на разостланных шинелях и полушубках лежали матросы. В нос ударил специфический запах махорки, испарений грязного белья.

Несколько человек взглянули на вошедших и отвернулись. В шуме голосов невозможно было понять, о чем говорили матросы, но ругательства, как мячи, летали из одного угла в другой. Хлебные корки, окурки и пустые банки из-под консервов валяллсь в углу около печкн. «У-у-у, свинарник какой!» — подумал Норкин.

Раздражение невольно все больше и больше овладевало Норкиным. Он нахмурился, подошел к одному из матросов и сказал, остановившись над ним:

— Встать!

Тот нехотя поднялся.

— Командуйте встать. Ну! Не ждите вторичного приказания!

— У меня голосу нет. Ангина, — ответил матрос хриплым голосом, а глаза его смеялись.

У Михаила начало темнеть перед глазами, задрожали колени. «Нервы надо лечить», — подумал он и, чтобы немного успокоиться, внимательно посмотрел на матроса.

Худощавое, продолговатое лицо с правильными чертами. Над вырезом тельняшки видны тонкие, мальчишеские ключицы. Длинные пальцы с большими ногтями. Огромные клинья в неглаженных брюках. И в дополнение картины — колечко волос, висящее над правым глазом.

Михаил осматривал матроса, а тот постепенно, по мере движения глаз лейтенанта, изменял положение тела. Было что-то во взгляде этого человека в полушубке такое, что усмешка сама слетела с лица, руки опустились по швам, а ноги сжались и выпрямились.