Василий Веденеев - Покушение

– Сегодня хорошая погода, – лысый джентльмен поправил плед, лежавший на коленях, и прикрыл глаза.

– Хорошая, – поддакнул Филд, не зная, как сказать о том, что он и сам долго думал над возможными вариантами неудач и предпринял кое-что, должное обезопасить тех, кто желает остаться в стороне. В том числе и его самого.

– Я чувствую, старый лис Кристофер хочет мне нечто сказать? – не открывая глаз, улыбнулся джентльмен.

– Вы не ошиблись. – Филд достал из стоявшего рядом с его шезлонгом дипломата тоненькую папку и осторожно положил ее на колени джентльмена, покрытые пушистым пледом цветов воинственного шотландского клана Мак-Грегоров.

– Что это? – провел по ней ладонью старик.

– Необходимая документация на непосредственного исполнителя акции Джеймса Хона, – наклонившись ближе к уху джентльмена, сообщил Филд. – Здесь анализы ранее проведенных им операций, любезно подготовленные моими старыми друзьями, справки о состоянии его здоровья, данные проверок службы безопасности, всевозможные характеристики, еще со времен обучения в университете. Кажется, там просматривается один весьма любопытный ход...

– Да? – бледно улыбнулся старик.

– Я подготовил предложения по этому поводу, – отодвинулся Кристофер, наблюдая, как пожилой джентльмен не спеша достает очки в тонкой золотой оправе, надевает их на мясистый нос и открывает папку, начав просматривать привезенные Филдом материалы с конца.

Ветер чуть шевелил листки в руке старика, перекликались игроки на поле, белой искрой взлетал мяч, посланный в очередную лунку мастерским ударом клюшки; солнце немного сместилось и теперь пригревало ноги пожилого джентльмена, заботливо укрытые пледом.

– Хорошо, это подходит, – закрывая папку, сказал тот. – Мне нравится: просто, неожиданно и без лишних затей...

Пит провел ладонью по пыльной крышке пианино и брезгливо поморщился – опять не вытерли инструмент, за что только хозяин платит деньги уборщице, если она постоянно забывает вытирать пыль, ставить бокал свежего ледяного пива таперу и заменять оплывшие свечи? Вообще мерзкая страна – жарко днем и ночью, сухо, а уж если начнет лить, то кажется, что хляби небесные раскрылись навсегда и больше никогда не закроются: потоки воды на улицах, грязь, забитые кожурой бананов и апельсинов водостоки, жуткая влажность, тело покрывается липким потом и не спасают даже кондиционеры. Дернул же черт застрять здесь без гроша в кармане! Хорошо еще подвернулась работенка в ночном баре «Изабелла», где он бренчит на пианино во время репетиций кордебалета. Хотя полдюжины полуголых местных красоток, звенящих монистами из поддельных старинных монет, вряд ли можно назвать кордебалетом – так, нечто среднее между африканским стриптизом и парижским канканом начала века.

Откинув назад изрядно поседевшие длинные волосы, Пит сел к инструменту и начал разминать пальцы. Красотки лениво покуривали, ожидая начала репетиции и щебетали о своих делах, перемывая кости какой-то Лоле, польстившейся на посулы пьяного коммивояжера и не получившей из обещанного им ни гроша, а теперь сидящей в своей каморке с разбитой мордой. От красоток пахло потом и дешевой пудрой, терпким дезодорантом и смесью бараньего жира с чесноком; в углу глухо бубнило радио, передавая молитвы не то суннитов, не то шиитов, – Пит давно запутался в религиях и верованиях местного населения: здесь, в столице, являвшейся одновременно и крупным портом, можно встретить кого угодно: мусульман, католиков, несториан, французских масонов, кришнаитов и мормонов...

В зале появился руководитель ансамбля – прыщеватый юноша в потертых джинсах и линялой майке, – снял с одного из столов перевернутый вверх ножками стул и хлопнул в ладоши, призывая к началу репетиции. Красотки бросили сигаретки и нехотя выстроились на авансцене, повернувшись боком к залу и выставив вперед обнаженные левые ноги. Пит опустил руки на клавиши и заиграл регтайм – вечером эту мелодию будут выводить саксофоны, а разноцветные фонарики и яркий грим скроют все недостатки подержанных красоток, устало дрыгающих ногами на потеху пьяной публике.

Первый номер отработали почти без замечаний. Отхлебнув пива, тапер заиграл ритм-блюз, девицы на сцене задвигались быстрее, сильнее стал запах пота, смешивавшийся с пыльным запахом старых кулис. Играя, Пит чертыхался – скотина хозяин, экономит буквально на всем, инструмент давно просит настройщика, молоточки сдвинуты, клавиши западают, но никому нет дела до этого. Впрочем, плевать, он отработает свое и уйдет.

– Живее, больше огня! – хлопая в такт ладонями, приговаривал сидевший в зале «балетмейстер». – Что вы сегодня, как сонные мухи?!

Пит увеличил темп, девки сбились с ритма и, не слушая рассерженных воплей прыщавого юнца, потащились за кулисы – выпить пива и перекурить, вытереть пот и хоть ненадолго вытянуть уставшие ноги. Тапер перестал играть и откинулся на спинку стула – ему сейчас тоже можно передохнуть.

– Пит!

Пианист оглянулся – рядом со сценой стоял человек в светлом костюме. Приветственно помахав рукой, он поманил тапера к себе:

– Привет! Спустись со своего Олимпа, пропустим по рюмочке.

Пит нерешительно посмотрел на «балетмейстера», но тот, покинув свое место, отправился за кулисы – уговаривать кордебалет продолжить репетицию.

– Только недолго, – спрыгивая со сцены, предупредил Пит, прикидывая, какое дело привело к нему давнего знакомого, время от времени дававшего возможность немного подработать на мелких поручениях. Имени человека в светлом костюме тапер не знал, но деньги у того водились, а раз так, то зачем отказываться от дармовой выпивки?

– Я и сам тороплюсь, – похлопал Пита по спине крепкой ладонью знакомый.

Толстый, казавшийся сонным бармен, с густой шапкой черных вьющихся волос, налил им виски и поставил на стойку тарелку с тартинками. Тапер жадно выпил, но не успел закусить, как бармен налил еще. Это пианисту понравилось – в конце концов, какое ему дело до вероисповедания, национальности и рода занятий человека в светлом костюме, если тот щедро платит за выпивку? Судя по всему, давний знакомый, неизвестно откуда появляющийся и неизвестно куда исчезающий, явно европеец, хотя и прожарился дочерна под местным солнцем. Кто он – англичанин, француз, уроженец Северной Италии, а может быть, судьба закинула его сюда из Штатов или Канады? Надо ли об этом спрашивать? Ведь Пита никто никогда не спрашивал, как и зачем он попал в этот город.

– Как жизнь? – улыбнулся человек в светлом костюме, любезно предлагая таперу сигарету.

– Разве это жизнь? – Пит кивнул на расстроенное пианино.

– Никто не знает, где найдет, а где потеряет, – философски заметил давний знакомый, пуская аккуратные колечки дыма. – Ты, я вижу, как всегда на мели?