Мицос Александропулос - Ночи и рассветы

Старшая сестра прибежала за Космасом.

— Иди скорей в палатку врача… К тебе приехали из штаба…

Космас вскочил и стал надевать китель.

— Знаю, знаю… Девушка, брюнетка, красивая…

Сестра засмеялась.

— Не она. Знаю я твою Янну…

В палатке врача Космаса ждал Леон — в красивой черной фуражке, в новом мундире, в рубашке из английского парашютного шелка, с аккуратно подстриженными усиками и бородкой. Они обнялись и трижды поцеловались.

— Приехал тебя поздравить. Врач, наверно, уже сказал…

— Так это был ты?

— Ну да! Наш начальник штаба видел ее в Генеральном штабе. Она приехала на Национальный конгресс. Выглядит хорошо, жива-здорова.

— И только?

— Приедет! Через несколько дней приедет. Она знает, что ты здесь, все знает… Ну, а как ты себя чувствуешь? Давай хоть присядем!

Врач куда-то вышел, и они были одни.

— Я специально не пошел в палату. Зайдешь в одну, значит, надо зайти и в остальные. Здесь много раненых из моего полка. А я проездом, и времени у меня в обрез. Вот повидаюсь с тобой — и сразу в путь… О беде твоей мне сообщили тогда сразу. Поскакал я к вам в деревню, но тебя уже увезли. Ну, а если бы и застал, что от меня толку в такой ситуации… Ладно! Что было, то сплыло! Оставим эту грустную тему! Закури и вспомни наши лучшие дни в Афинах.

Леон открыл белый портсигар с хорошими греческими сигаретами и протянул его Космасу.

— Мы еще кофейку выпьем! Знаешь, я так втянулся, жить не могу без кофе. Ординарец, наверное, уже приготовил.

Он подошел к двери и позвал связного. Молодой партизан, веселый, улыбчивый, поставил на стол алюминиевые стаканчики с кофе. На Леона он смотрел восторженно-влюбленным взглядом.

— Эти стаканчики я вожу с собой с первого дня походной жизни, — похвастался Леон.

— А прочие принадлежности? Кофе? Сахар?

— Кое-как перебивались, а теперь и подавно. Среди бела дня заглядываем в Лукавицу, а иногда и подальше. Немцы и цольясы носа не высовывают из казарм.

Космас испытывал приятное головокружение от аромата табака и кофе.

— Хорошо вам живется. Но чего же тогда медлить? Почему наведываетесь в Лукавицу, а не захватите ее насовсем? Сначала Лукавицу, а там, глядишь, и Астипалею!

Леон только пожал плечами.

— Ты ничего не знаешь… Друзья-англичане связали нас по рукам и ногам, шагу не дают ступить, не то что захватить Лукавицу. Силы у нас есть, а воли нету. Слыхал о плане «Ковчег»?

— Нет. Что еще за фрукт?

— Подробностей я не знаю. Военный план и хранится в тайне. Намечают серию крупных военных действий совместными усилиями партизанских и английских соединений. Приказали воздержаться от каких бы то ни было операций и пребывать в боевой готовности…

— Название-то какое символическое, — с улыбкой заметил Космас. — Похоже, что они решили запереть нас в этом ковчеге…

— Ты шутишь, а мы здорово с этим планом влипли. Англичане приковали нас к месту, а сами стягивают все новые и новые силы. Кто знает, против кого они их потом направят? Хитрый план…

— Зачем же мы терпим?

— А разве мы не союзники? Разве мы не подчиняемся союзному штабу? А тут еще и политический вопрос — подписываем соглашения… формируем правительство единства… Правда, число министерских портфелей, которые они готовы нам предоставить, ничтожно мало по сравнению с нашими силами… Не знаю, что тебе сказать. Кое-кто считает, что нужно до конца отстаивать ПЕЕА. Это, конечно, самое справедливое решение, но тут возникает целый ряд проблем, и не посчитаться с ними нельзя. А если посчитаться, то придешь к выводу, что решение, разумеется, справедливое, но повлечет за собой гражданскую войну и почти неизбежное столкновение с иностранными державами. Как видишь, дело тут далеко не простое…

— А что думает Спирос? Где он?

— Не знаю.

Но по тону его Космас догадался, что Леон что-то умалчивает, и недоверчиво улыбнулся. Леон тоже улыбнулся и добавил:

— Наверно, у него свои взгляды на такие вещи… Но ничего определенного я сказать не могу. В дивизии его сейчас нет… Однако мне пора. Если услышу о приезде Янны, то дам тебе знать.

Они снова обнялись и расцеловались. С ловкостью циркача Леон вскочил на нетерпеливую лошадь, она скосила сверкающий глаз, заржала и забила копытами. Две-три санитарки, оказавшиеся поблизости, восхищенно ахнули.

— Да, чуть не забыл! Привет тебе от переводчика из английской миссии.

— Какая еще миссия?

— А ты что, не слыхал? Ну как же! У нас теперь новая английская миссия. Обосновались они опять на Астрасе. На днях приезжали в штаб, переводчик заглянул в газету, спрашивал о тебе…

— Как его зовут?

— Стелиос.

За Стелиоса Космас был рад, зато появление англичан не предвещало ему ничего хорошего. «Надо будет нажать на врача и поскорее удрать к Вардису!»

Леон натянул поводья и, пришпорив лошадь, заставил ее встать на дыбы, чем снова вызвал испуг и восторг санитарок. Возле палатки связной укладывал в рюкзак вымытые алюминиевые стаканчики. Космас досадливо поморщился: «Черт бы побрал и шпоры его, и стаканчики!»

Леон пустил лошадь галопом.

Янна приехала вечером, неожиданно, без предупреждения. Время близилось к ужину, раненые лежали на бугорке напротив своего домика и читали газеты. Внезапно Космас заметил, что все смотрят вниз, под обрыв. На той стороне реки показался всадник. Он спустился к берегу и скрылся из виду. Ожидая, когда он появится на их стороне, партизаны спорили, мужчина это или женщина. Гермес, лежа на носилках, ожесточенно доказывал, что женщина.

— А как ты догадался?

— Спрашиваешь тоже! Думаешь, я не умею отличить мужчину от женщины?

— Умеешь! Но ведь отсюда не видно…

— Я волосы ее увидел.

Космас приподнялся.

— Ты серьезно?

Кто-то из партизан спросил:

— А бороды ты не видел?

— Если это женщина, нужно будет ей сказать, чтоб полюбила Гермеса, — он первый ее узнал.

Ответ Гермеса Космас услышал уже далеко позади:

— Разве так делают? Какая же это любовь? Надо, чтобы я на нее посмотрел и она на меня тоже…

Лицо Янны приближалось, неясное, расплывчатое. Сквозь радость на нем проглядывала печаль, сквозь печаль — усталость. Покрасневшие глаза улыбались. Космас помог ей сойти с коня. Ее пышные волосы нежной волной покрыли его, и Космас не сразу заметил санитарок и раненых, сбежавшихся посмотреть на интересное зрелище — на встречу молодых супругов после долгой разлуки. Любопытство их было откровенным, но не назойливым… Кустандо сочла необходимым разогнать ненужных свидетелей. Она принялась кричать, что раненым давно пора идти по палатам.

— Ладно, ладно! — услышал Космас голос Гермеса. — Разойдись, ребята! Нечего глазеть! А Космаса уж ты оставь, Кустандо! Он у нас теперь открыл второй фронт!