Александр Чуксин - Однополчане

— Тогда пошли быстрее, — воскликнул Пылаев.

Стадион был уже заполнен, а люди все шли и шли.

Командир полка открыл митинг.

— Товарищи рабочие, крестьяне и служащие! За три года, прожитые в Румынии, мы оценили вашу любовь и ласку, хорошее, честное отношение к нам — воинам Советской Армии. Мы крепко подружились с вами, и наша дружба скреплена навечно. Разрешите митинг по случаю проводов, считать открытым. Слово имеет представитель городского комитета рабочей партии товарищ Садояну.

Костелу снял шляпу и скомкал ее в руках. Он, видимо, очень волновался.

— Вы, представители великого свободолюбивого народа, очень помогли нам во всем. Мы идем по пути, проложенному советским народом. Я, румын, с глубокой радостью смотрю в будущее. Вижу, как шаг за шагом наш народ осуществляет вековую мечту — строительство новой жизни. Передайте советскому народу наше дружеское спасибо, наш привет. Да здравствует Советская Армия! Да здравствует великая дружба наших народов! Да здравствует Коммунистическая партия Советского Союза!..

Из толпы вышла пожилая румынка, держа на ладонях широкое полотенце с красивым узором. На полотенце лежали хлеб и две кисти винограда. Подойдя к командиру части, женщина проговорила:

— Я из села Фотшани. Жители поручили мне передать вам большое спасибо за помощь. В долине у нас теперь воды много. Зацвели сады. В этом году впервые снимаем виноград, и будет у нас всего вдоволь, и хлеба, и фруктов. Нашему народу, как и всем народам, нужен мир, а места под небом всем хватит. Но если нас затронут недобрые люди, мы просим вас прийти на помощь. Пусть же вечно вы и ваши солдаты будут счастливы и здоровы!..

После митинга Пылаев с женой направился домой. В аллее их нагнал Татулеску.

— С добрым вечером, домну капитан, — он приподнял шляпу.

— Здравствуйте, — ответил Пылаев и ускорил шаг.

— Минуточку, — Татулеску кивнул на долговязого румына, который стоял чуть в стороне. — Ваш солдат Репин купил у моего служащего часы, деньги обещал принести, но, как мы сегодня узнали, он уехал к себе на родину. Получилось маленькое недоразумение. Чтобы о русских плохого у нас ничего не думали, я и обратился к вам.

Татулеску взглядом подозвал долговязого подойти ближе. Тот несмело шагнул вперед. «Король керосина» опять приподнял шляпу и, извиняясь, отошел в сторону.

— Сколько Репин вам должен? — спросил у Долговязого на румынском языке Пылаев.

— Пятьсот тысяч лей.

— Деньги он оставил мне.

Пылаев быстро достал кошелек и отсчитал нужную сумму.

— Возьмите.

— Большое вам спасибо, — проговорил «король керосина» и торопливо направился к воротам. Долговязый поспешил за ним, на ходу пересчитывая деньги.

Пылаев с негодованием сказал жене:

— Сволочи!

Не способен Репин на такое.

— Так зачем же ты деньги отдал?

— А как же иначе? Чем докажу, что они врут?

— Странно Репин ведет себя. С тобой не попрощался, посылку не передал. Теперь вот часы эти…

Пылаев и сам часто думал о поведении Репина. Непохоже все это на него. Что могло произойти? Что?

Настал долгожданный день отправки на Родину. Несмотря на ранний час, около аэродрома собралась толпа горожан и жителей окрестных сел.

Утро было пасмурное, моросил мелкий дождичек. Небо казалось сотканным из барашковых шапок. Порою налетал ветер, и тогда тучи клубились и послушно, словно стадо за пастухом, бежали на восток. Через час этим курсом полетят и самолеты бомбардировочного полка.

Колосков залез в кабину, прикрыл колпак и через стекло оглядел толпу. На бугре стоял Костелу. Он высоко поднял руку.

Самолеты звеньями пошли на взлет. На большом кругу они построились в эскадрильи и взяли курс на восток.

Яков во главе девяти реактивных бомбардировщиков зашел со стороны гор и пролетел над центром города. Последний раз бросил взгляд на румынскую землю. Внизу, подняв лица к небу, махали шапками провожающие: «В добрый путь!».

Новое место было не обжитое, безлюдное. Несколько старых кирпичных домов стояли у самой подошвы горбатой горы, в ста метрах от них виднелись трубы землянок, белели туго натянутые палатки. Сразу же за стеной военного городка начинался ровный, как бильярдный стол, аэродром.

Возле малокалиберной винтовки, установленной на тренажере, Колосков проводил занятия с воздушными стрелками-радистами. Шли стрельбы по подвижной мишени. Требовалось быстро произвести расчет, определить ракурс и вовремя поразить цель.

Куприян Цимбал несколько раз брался за расчеты, но не укладывался в положенное время. Командир эскадрильи говорил ему:

— У вас пробоины в хвосте. Оценка-посредственно.

— Товарищ гвардии майор, если я буду так стрелять в воздухе, то это прекрасно, — возразил Куприян.

— В воздухе лучше нужно стрелять.

— Ну да, там скорость — дух захватывает, не успеешь повернуться, а цели нет.

— Поэтому-то и надо сперва научиться отлично стрелять на земле по движущимся целям и только тогда подниматься в воздух. Вот смотрите, — подвел Колосков воздушного стрелка-радиста к прицелу, — так вписывается цель в кольцо подвижной сетки прицела во время преследования. Для того чтобы это запомнить, думаю, особенно больших знаний не требуется.

— Товарищ майор, завтра наши тренируются в воздухе, а как же будет со мной? — спросил Цимбал.

— Пока не отработаете хорошо все упражнения в тире, в воздух не подниметесь.

Командир эскадрильи объявил перерыв и пошел на аэродром.

— Эх, Цимбал, Цимбал, много говорите, а мало делаете, — покачал головой штурман Снегов. — Лучше бы присматривались хорошенько да учились у других. Поймите, мы первые в части осваиваем стрельбы и бомбометание с реактивных самолетов. На нашем пути много трудностей, мы их должны преодолеть. А вы…

— Честное комсомольское слово, стараюсь. Но у них вон пули, как по струнке, в мишень летят, а у меня… Эх, золотые мои. Как хочется показать, на что способен и Цимбал, — Он сорвал с головы пилотку и бросил на землю. — Добьюсь! Верьте мне!

После обеда летчики стреляли на полигоне по наземным целям.

Колосков отстрелялся первым и, запросив по радио результаты стрельб, приземлился.

Собрав свой летный состав возле самолета, он рассказал, как лучше заходить на цель. Убедившись, что летчики поняли его, скомандовал:

— По самолетам!

Когда шли к машинам, старший лейтенант Снегов сказал между прочим:

— Вы заметили, как мы посадили самолет? Классно! Две посадки в одно и то же место.

— Вы-то тут при чем, товарищ штурман? — спросил Гордеев.

— Как при чем? — воскликнул Снегов. — Да ведь штурман — правая рука командира. Попробуйте-ка вы так посадить самолет.