Павел Зябкин - Солдаты неудачи

взорвать самого себя, если автомат не найдется. К счастью все обошлось хорошо.

Был еще случай, едва не закончившийся трагически. Героем этого эпизода был Женька, мой земляк. Уж чего он там и с кем не поделил, не знаю, так как палатке его располагалась на противоположном краю лагеря. Обратить внимание заставили крики Женьки о том, как ему все это надоело и как он хочет домой. Я вылез из палатки в надежде успокоить земляка, но тут увидел, что успокоить так просто его вряд ли удастся. Женька стоял у входа в палатку босиком в одном исподнем. В руках он держал автомат, ствол которого ходил в разные стороны. Скорее всего, патрон находился в патроннике, как у всех нас. Был ли снят предохранитель, я не видел. Но сама ситуация заставила не на шутку испугаться. Если случайно дернет курок, то кого-то мы не досчитаемся. Такие случаи были не такой уж и редкостью в федеральных войсках. Однако стрелять Женька явно ни в кого не собирался. Еще раз, помянув недобрыми словами, командование и их родственников, он перехватил оружие за ствол и, раскрутив его подобно метателю молота, закинул в лужу, что была в центре блокпоста. В общем и в этот раз все обошлось. Несколько часов спустя, протрезвевший Женька, в завернутых по колено штанах лазил по луже и искал автомат, к которому он несколькими часами ранее обещал не притрагиваться.

Кончилась, однако, эта вольница в один день. Также внезапно, как и началась. Уральский полк, который должен был зачищать Курчалой, внезапно выслал группу саперов и разведчиков на винзавод. Чехи, к этому времени оттуда уже исчезли, остались только два деда. Теперь мы увидели этих дедов, печально бредущих по дороге к себе в село. Наш командир ходил радостный и потирал руки. Вскоре раздалось несколько взрывов и над винзаводом поднялись грибы, наподобие, как от ядерного взрыва, только поменьше. Все обитатели блок поста выскочили на насыпь и с ужасом наблюдали такой акт вандализма. По их грязным и небритым лицам текли скупые мужские слезы. Все, веселая и вольная жизнь окончилась.

К вечеру выяснились подробности и подноготная этого чудовищного деяния. Оказалось, что наш командир, съездил к Уральцам и сказал их командиру, что винзавод представляет собой логово отпетых боевиков, склад оружия и боеприпасов, что оттуда ведется систематический обстрел наших позиций и прочую чушь. Командир Уральцев, не долго думая, снарядил группу саперов, под прикрытием разведки, причем из одних только срочников, и те уничтожили завод.

О том, что там действительно находилось, мы не замедлили сообщить контрактникам, служившим в Уральском полку. Всю ночь со стороны взорванного завода до нас доносились крики. То контрактники воспитывали срочников, уничтоживших такую святыню.

На этом, в общем то и закончилось Курчалоевское окружение. Со времени уничтожения завода жизнь нашего маленького коллектива стала потихоньку входить в уставное русло, а вскоре нас вообще убрали оттуда в бригаду.

Не раз упоминал я в своих записках о варварском и диком обычае чеченов насиловать пленных. Попробую подробнее рассказать о двух нашумевших случаев, которые произошли на моих глазах.

Первый случай надругательства, ставший известным, не только мне, но и всей группировке, произошел в июне или июле 1995 года. В тот день нас построил командир роты, вернувшийся с совещания, и поведал такую вот печальную историю:

Дело было в мотострелковом полку, стоявшем в Штатое (это высоко в горах). Там некий прапорщик решил продать чехам пять тонн солярки. Обговорив предварительные условия предстоящей сделки, горе купец — удалой молодец, взяв водителя и заправив бензовоз, поехал на нем в самое логово боевиков. Прапорщик, наверное, надеялся на заключенное в очередной, на уровне руководства страны, раз перемирие, а скорее всего, сыграла роль обычная жадность, так свойственная всему сословию этих неугомонных тружеников тыла.

Как бы там ни было, прапорщик вместе с водителем успешно достигли села Шатой, где и слили боевикам привезенные пять тонн солярки. Боевики, конечно, поблагодарили прапорщика за его 3неоценимый вклад в дело завоевания независимости и свободы Ичкерии. Тут бы прапорщику уехать, ан нет, он стал напоминать борцам за независимость о том, что долг платежом красен и надо бы им с ним рассчитаться. Одним словом прапорщик спросил: "А где же деньги?" Упоминание о деньгах подействовало на воинов ислама как красная тряпка на быка. Прапорщику и водителю не повезло. Были уведены они боевиками в укромное место, где случилась с ними большая беда. Были они оба хором изнасилованы. После того как боевики удовлетворили свои скотские инстинкты, они связались с командиром полка и выставили требование: за прапорщика и водителя, если хотят получить их живыми, еще пять тонн солярки. Было очередное перемирие, и решить вопрос силовым путем командир полка не мог. Пришлось гнать в Шатой еще один бензовоз и сливать чехам еще пять тонн горючего.

Чехи слово свое сдержали. Прапорщик и водитель были выданы в полк живыми. А вот невредимыми ли? Как рассказывали очевидцы, шли они оба широко расставив ноги и еле передвигаясь. Да это то еще ладно, а то ведь и вместо формы одеты оба были в мешкообразные женские платья до пяток, а на шеях висели бусы и прочая женская бижутерия. Затрудняюсь предположить дальнейшую судьбу горе торговцев, война полна неожиданностей и сюрпризов, не исключаю, что все у них сложилось и неплохо.

Другой нашумевший случай соприкосновения с кавказским гостеприимством имел место уже у нас в бригаде осенью 1996 года.

Тогда тоже было построение личного состава, где вывели парня с выстриженным на голове подобием петушиного гребня. Парень одет был не в форму, а в какие-то гражданские лохмотья. Стоявший рядом с ним офицер ФСБ велел рассказать ему свою печальную повесть.

Этот парень стоял на одном из блокпостов, во множестве выставленных бригадой по всему Шалинскому району. Как обычно это бывает, завел себе он «друга» из местных жителей, который доставал ему водку и сигареты. И вот однажды, этот «друг» пригласил его в качестве гостя на свадьбу своей дочери. Обещал ему незабываемые впечатления от настоящей кавказской свадьбы. Наш воин, не долго думая, дал согласие, и вскоре сменившись с дежурства, захватив автомат, поехал со счастливым отцом невесты в соседнее село.

Все было даже лучше, чем он ожидал. Богатый стол, искренняя забота: "Ешь, пей, гость дорогой". Цветистые кавказские тосты. Подношение рога с вином знатному гостю. Такого внимания к себе бедный деревенский парень не видел, наверное, никогда в своей короткой и беспутной жизни. Посажен он был на самое почетное место, и ни разу не обнесен выпивкой или угощением. Расслабившись в такой милой атмосфере, гость дорогой отложил в сторонку автомат и уже порывался плясать лезгинку с невестой. Но тут…