Рустем Бизянов - Чеченское танго

Третий день дороги, сплошные марши: перегоны, перегрузки, перекуры, перекусы, недосыпы и снова дорога. Сегодня очередной перевалочный пункт, мы, гремя сапогами по трапу, выбегаем из самолета и выгружаем ящики. На траве у взлетной полосы уже скопился огромный штабель.

Три дня назад меня, как и весь наш взвод подняли по тревоге и перебросили в соседнюю дивизию. Сказали на крупные учения. Как выяснилось, впоследствии, не очень-то учения, но очень крупные.

Прогнали через мобилизационный пункт, сформировали сводный мотострелковый батальон из солдат, согнанных со всей дивизии и вперед: — марш, ребятки марш, — напутствовал нас старенький прапор, выдававший новенькую форму.

И вот я Марат Забиров дед, разжалованный сержант, спокойно ожидавший дембеля в своем полку выброшен на какой-то аэродром. Сижу на ящике курю в кулак «астру». Бойцы моего батальона, такие же залетчики как и я, работают без особого восторга. Мы еще даже не успели толком познакомиться друг с другом — в дороге нас постоянно перетасовывали. Оно и понятно, больше половины моих новых сослуживцев бывшие банщики, повара, химбатовцы и еще хрен знает кто. А посему начальство и пыталось в дороге определить кого в гранатаметчики, кого в пулеметчики, а кому «снайперку» вручить. Но толка в этих перетасовках не было, какая разница, на какую должность вписывать солдата, если он и оружия в руках не держал.

"Женька! хорош, зависать!" — это нашего взводного лейтенанта Маслова, зовет лейтенант Бобров, знать куда-то пойдем. Я затоптал окурок, и подтянув ремень гранатомета встал в строй.

"Строй людей и веди во-о-он туда", — показал Бобров на горящие огни в стороне от взлетки, — "там увидишь часть, какая то стоит, начальник гарнизона приказал всех разместить там, утром, говорит, разберемся".

Лейтенанты распределили между нами ношу: часть солдат понесла ящики, остальные их вещи. Раздалась команда: "Направо!". Батальон двинулся на ночлег.

Совсем стемнело, снег растаял, на плитах аэродрома остались лужи, все вокруг превратилось в осеннюю слякоть.

"Эх, занесло же" — думал я, шагая в толпе, таких же уставших и злых солдат, — И куда идем? Прем, все на себе, как ослы, хорошо хоть ящики не пришлось тащить".

Я закрыл глаза, все равно из толпы никуда не денешься, а так, кажется легче переставлять ноги.

Мне всегда казалось, что человек умеющий танцевать выделяется из толпы. Умение красиво двигаться по паркету или выделываться под музыку я считал даром, который дается не каждому. Помню, в первый раз я испытал настоящее откровение, увидев танец в клубе нашего городка.

Мальчик в паре с девочкой вальсировал, это было на каком-то пионерском концерте. С тех пор запало мне что-то в душу, захотелось тоже так же вот…

Ноша действительно была тяжела и непривычна. Жарко в зимних бушлатах, ватных брюках и бронежилетах. Вещмешок, спальный мешок, оружие, противогаз, запасные сапоги, валенки, чулки от ОЗК, каску — в общем военное барахло — нести все это одновременно тяжело и неудобно. Из-за этого строй вскоре нарушился, солдаты стали отставать друг от друга. Некоторые от усталости валились прямо на бетонку, немного отдохнув, снова вставали и шли.

Я тоже шел с привалами, жарко, все тело пропотело, как в бане и все зудит, но почесаться нет никакой возможности — на мне «броник» и бушлат. Ремень гранатомета, перекинутый через плечо, натирал шею с одной стороны, с другой душила лямка противогазной сумки. Спальный мешок тянул назад, приходилось идти, сильно наклонившись вперед. Руки заняты автоматом и вещмешком. Ноги, непривыкшие к такой нагрузке, через некоторое время заболели.

С бетонки, перешли на грязную дорогу, глина сразу налипла на сапоги огромными комками и сделала путь бесконечным. Наконец дошли до расположения какой-то воинской части..

Перед входом в первую казарму стоял Маслов, он выкликивал фамилию из списка и впускал солдат по одному,

Я подошел к строю стоявшиму перед казармой.

— Пацаны, Забирова не вызывали?.

— Да нет вроде, ты с какого взвода?

— Из гранатометного.

— Гранатометчики уже все зашли.

— А это какая рота?

— Первая.

— А где вторая?

— Вон они стоят — показал на вторую казарму один из бойцов.

У второй казармы стоял уже один Бобров, и что-то отмечал в своей тетради, светя себе карманным фонариком.

— Товарищ лейтенант!

— Фамилия? — прервал Бобров.

— Забиров.

— Бегом в казарму, придурок! — заорал лейтенант, — понабрали уродов. Услышал я вслед.

— Сука, — Вошел в казарму, дверь на первый этаж закрыта, пришлось тащиться по грязной лестнице на второй.

Прямо перед дверью в расположение стоит обшарпанная тумбочка со старым магнитофоном, из которого звучат афганские песни. Рядом с тумбочкой, кивая головой в такт музыке, сидит парень в камуфляже, на коленях автомат с примкнутым рожком и штык ножом. Он отрешенно смотрел в какую-то точку перед собой и курил "Беломор".

Я прошел мимо него в «располагу», где уже устраивалась рота. Прямо на полу раскладывались спальные мешки, вещмешок под голову, броник под ноги. Тут же валяются стволы — оружие, новенькое, пахнущее железом и смазкой.

Я нашел на полу свободное место и стал устраиваться на ночлег. Скинул с себя всю одежду до нательной рубахи, отправился в умывальник.

Санузел был забит людьми, поэтому обстановка напоминала грязный прокуренный вокзальный туалет. Возле урны столпилась кучка курящих, обступивших местного солдата, который с видом бывалого ветерана отвечал на вопросы новоприбывших.

— Слышь, братан, откуда родом?

— Из Красноярска, есть оттуда кто?

Наступила пауза, земляк не сыскался.

— В Грозном был?просил кто-то.

— Нет, мы аэродром пасем.

— А на вас нападали?

— Нет, по ночам постреливали только.

— "Броник" то от пули спасет?

— Смотря какой, титановый не спасет, а текстолитовый автомат выдержит, а снайперку или пулемет нет.

— Васильев, чё зашифровался что ли? — заорал на весь туалет, вошедший сержант.

— Чё орешь, видишь, с пацанами разговариваю, покури маленько, ответил Васильев.

Сержант подошел к курившим.

— Закуривай, братишка, — из толпы протянули сигарету. Сержант, не спеша, прикурил, затянулся и продолжил разговор, им прерванный, видимо он слышал последние слова.

— Вчера у нас «спецназовцы» ночевали, вот у них смачные "броники", — заявил сержант.

— А чё в них такого?

— Их даже НСВТ не берет.