Макс Кранихфельд - Арабская петля (Джамахирия)

— Ну я тоже пошел. Ты оставайся здесь и посматривай по сторонам. Только осторожно, чтобы этот скунс с крыши по тебе не пальнул.

— Будь спок, начальник! Все будет тип-топ, как у дедушки! Ты сам гляди там…

Провожаемый столь расплывчатым пожеланием Стасер выскочил из-за укрытия и изо всех сил, будто черти за ним гнались, кинулся к дому, пытаясь на ходу изображать что-то вроде бега зигзагами. На замусоренной, заваленной битыми кирпичами и обломанными ветками территории сквера это получалось из рук вон плохо, ладно хоть бежать было не далеко, десяток секунд и он уже нырнул в спасительный дверной проем. И вот тут же сразу и услышал этот звук, такой знакомый и такой страшный, тот самый, что несмотря на окружающую суету и толкотню, громом тревожного набата перекрыл все остальные — хлопок сработавшего запала. Еще только краем сознания, больше инстинктивно осознав, что случилось нечто ужасное, он как на моментальной фотографии, будто на сработавшем стоп-кадре ясно и четко увидел всю картину происходившего внутри дома.

Драные остатки ковров и какие-то пыльные тряпки на полу, тут же деревянные обломки, невесть почему не растащенной соседями и бродягами мебели. Сбившиеся в кучу внизу бойцы, в надетых ночниках выглядящие на манер агрессивных инопланетян, ведущая наверх узкая лестница, и замерший на ней Негатив, (куда же тебя, сука, понесло, ведь предупреждал!). Потом картинка смазалась, пришла в движение, в уши ударила целая какофония звуков, мат в основном. Парни уже валились на пол, норовя упасть друг за друга, прикрываясь от готового хлынуть по сторонам смертельного веера визжащих осколков чужими телами. Почему-то в памяти намертво отпечатался приседающий в дальнем углу Барс, набычившийся, подставляющий вот-вот разразящемуся стальному ливню каску, заученно прикрывающий пах и центр корпуса автоматом. «На такой дистанции не поможет!» — успел подумать Стасер, спиной вперед выпадая из ставшей смертельной ловушкой комнаты и с наслаждением ощущая, как надежно прикрытое легким бронежилетом тело с размаху ударяется об камни и неясного происхождения мусор, в изобилии усеивающие подступы к «Горбатой». В голове бьется бессмысленно-восторженное: «Успел!». В этот момент и раздается взрыв. Слишком быстро для обычной гранаты, видимо местные Кулибины специально укоротили замедлитель, Стасеру уже приходилось встречаться с такими переоборудованными гранатами. Как правило, их использовали только для ловушек. А доработка заключалась в том, что трубку замедлителя аккуратно надпиливали в пятнадцати миллиметрах от края и потом просто обламывали. Когда таким образом усовершенствованный запал вставляли в гранату, он обеспечивал ее подрыв примерно через две секунды вместо положенных четырех с половиной, не оставляя шансов укрыться сорвавшему растяжку или опрокинувшему под ноги гранату помещенную над приоткрытой дверью врагу.

Взрывная волна с ног до головы окатила его взвесью мелкой пыли, заставив судорожно чихать и спазматически прочищать забитое горло. Однако рассиживаться и приходить в себя некогда, там наверху готовится к своему последнему бою затаившийся снайпер и сколько жизней он заберет с собой в поля вечной охоты, сейчас напрямую зависит от быстроты реакции нападающих, от их умения справиться с возникшими обстоятельствами, действовать смело и решительно, переламывая ситуацию в свою пользу. Вскочив на ноги, Стасер стремглав кинулся обратно в дом.

Влетев внутрь, он как раз успел отфиксировать спины нескольких бойцов исчезающих в ведущем на второй этаж проеме. Сверху уже доносились раскаты свирепой матерщины, топот тяжелых ботинок и какой-то истошно-тонкий визг, короче за снайпера можно было уже не беспокоиться. Отброшенное ударом взрывной волны вниз тело Негатива сломанной куклой лежало в углу. По неестественно вывернутой голове, явно свидетельствующей о переломе шейных позвонков и набухшей в нескольких местах темной венозной кровью одежде, Стасер понял, что помощь здесь уже не требуется. Кровь из ран не текла, а лишь лениво сочилась, напитывая собой жадную серую пыль. «Значит, сердце однозначно уже не бьется, и кровоток внутри организма полностью остановлен», — тупо отметил про себя Стасер. Рядом с телом сидел на корточках и тихонько раскачивался, сжимая голову руками, боец из группы Хунты, звали его, кажется Миха.

— Ты как? — окликнул его Стасер.

Боец никак не прореагировал, продолжая медленно и плавно качаться из стороны в сторону.

— Эй, военный, я спрашиваю, ты живой? — в этот раз для убедительности вопрос подкреплялся легким пинком ботинка по карману разгрузки с торчащим из него магазином.

Миха вскинул на Стасера совершенно безумные глаза и неожиданно в полный голос проорал:

— Наверху этот пидор! Наверху! Негативу сразу п… пришел, это он на растяжку на лестнице напоролся! А меня глушануло, ни хрена не слышу! П… какой-то! Парни уже наверху! П… теперь пидору, полный п…!

Будто в подтверждение его слов по ведущим наверх ступенькам затопали тяжелые шаги и на лестнице показался Хунта без всякой деликатности волочащий кого-то вниз прямо за волосы. Остальные парни топтались сзади, норовя придать пленнику ускорения добрым пинком. Стасер с облегчением выдохнул и привычным движением указательного пальца вернул на место предохранитель автомата. На сегодняшнюю ночь война похоже закончилась.

— Браво вызывает Базу, — Стасер старался говорить четко и размеренно почти по слогам.

— База на приеме, — тут же отозвались в наушниках.

— Нахожусь у «Горбатой». Снайпер взят. У меня один ноль двадцать первый. Высылайте транспорт.

— Отлично, парни. Ожидайте, транспорт будет через пятнадцать минут.

— Принял. До связи.

Подошедший Хунта грубо швырнул так и не сумевшего подняться на ноги снайпера на каменный пол и тут же от всей души врезал ему тупоносым десантным ботинком под ребра. Снайпер тоненько взвизгнул и завалился на бок. Стасер нагнулся над скорчившимся от боли худеньким телом, одетым в мешковато сидевший, явно с чужого плеча, камуфляж республиканского гвардейца и откинул в сторону густые пряди черных волос, закрывавшие лицо. Глубокие и черные, как два бездонных колодца глаза, смотрели куда-то мимо него, буквально выплескивая из расширенных зрачков тяжелую волну страха и боли, лопнувшая от удара верхняя губа сочилась ярко блестевшей струйкой крови. Секунду Стасер внимательно вглядывался в эти искаженные смертельным ужасом и, тем не менее, правильные и мягкие черты, слишком правильные и мягкие для мужчины, даже для мальчишки. Какое-то время он осмысливал неожиданную догадку, потом, чтобы окончательно убедиться потянулся к груди, одним движением, скорее досадливым, чем злым отбросив в сторону подбородок попытавшейся его укусить девчонки. Да сомнений быть не могло, едва сформировавшаяся, по-детски упругая, с кулачок размером грудь могла принадлежать только женщине, точнее девочке лет пятнадцати-шестнадцати, как теперь ясно видел Стасер.