Андрей Загорцев - Город

Самое хреновое во всей этой военной суматохе и бедламе, было то, что нам негде было жить. Какие там удобства в виде персональной ванной комнаты, умывальника и чудесного белого унитаза. Мне и моим немногочисленным подчиненным подошла бы какая-нибудь худосочная палатка, можно без печки, можно без полов, лишь бы, что-то было над головой. Вся масса войск прибывающих в Беслан шарахалась туда-сюда, ставили те самые палатки, которых мне так не хватало, сгружали технику с аппарели, возле здания вокзала шарахались военные, одетые в непрезентабельные "песочки" и вошедшие в моду черные вязанные шапочки.

А я и семь моих бойцов срочников, которых по укоренившейся привычке называл матросами бродили неприкаянно. И вот тогда я уверовал, что птица-удача не такая уж и слепая. В первые дни тихого опупения и впадания в маразматический транс и общий хаос, творившийся вокруг, голова не работала совсем. Мозг не принимал вообще ничего из окружающей обстановки, потихоньку все отторгал. Я в недавнем времени в неуклюжих лейтенантских мечтах, представлял себе. Прибываю такой умный и красивый в солнечную кавказскую республику Аланию, и тут меня чуть ли не на перроне Владикавказского железнодорожного вокзала, подхватывают под белы рученьки, вручают злобных спецов готовых порвать все и вся, я вливаюсь в дружный коллектив боевого подразделения и чуть ли не в одиночку усмиряю бунтующий Грозный.

В мыслях так и рисовалось, подкатываю на красавце БТРе к Президентскому Дворцу, который построили на месте красивейшего фонтана, резко и без потерь его зачищаю, пленю Дудаева, докладываю большому красивому и обязательно толстому генералу о выполнении задачи, получаю заслуженное звание Героя и еду осматривать места где прошла моя бесшабашная юность.

Действительность меня макнула прямо мордой в асфальт на перроне железнодорожного вокзала. И после этого пинала и по заднице и в спину самыми нелицеприятными способами. Я за неделю обломался и стух. Литровая бутылка водки мирно покоящаяся в рюкзачке была украдена вместе с самим рюкзаком и всем его содержимым, какими-то ретивыми военными, нерусской национальности еще в Прохладном. Я стал военным бомжом-лейтенантом. Слава Богу, хоть документы при себе были. Сейчас вспоминаю с дрожью как я таскался злой и голодный чудом добравшийся до Беслана по скопищу войск, пытаясь найти хоть кого-нибудь кому я был нужен.

Кое-как все уладилось, были теперь у меня и бойчишки, никак не тянувшие не то, что на спецназеров-проффесионалов, а вообще не похожие на военных. Хрен с ними зачуханные, грязные, два из них в шинелях с содранными петлицами и погонами. У всех общевойсковые "сидоры" и испуганные лица. Каждый патруль, что от министерства обороны, что от Внутренних Войск, считал своим долгом остановить меня и мое воинство и долго докапываться до всего. В основном вымогали взятку. Если в патруле были военнослужащие осетины, так это был капец, этим дай хоть, что-нибудь, все равно что, лишь бы что-то урвать. У бойцов сухпай закончился в тот же день, когда их выпнули из части. У меня сухой паёк сперли, но у меня были деньги. Пришлось в привокзальном киоске, выстояв дикую очередь, купить мясных пирогов "фычинов" и минералки. Все это мы умяли в несколько минут, бойцы чуть приободрившись вытащили из карманов болгарские сигареты "Родопи" без фильтра, предложили мне. Я не отказался, хотя прикупил себе несколько пачек "Магны".

Вот тут-то "птица-удача" и пролетела рядом. Возле перрона стоял какой-то состав, из которого выгружалась нестройной гомонящей толпой часть Внутренних Войск, непонятно какого округа. Бойцы на руках вытаскивали какие-то тюки, переносили через железнодорожные пути огибавшие здание вокзала с двух сторон и складывали на асфальтированном пятачке, скорее всего, обозначавшем привокзальную площадь.

Рядом с бойцами как обычно крутилась местная пацанва в различных возрастах, предлагая ВВшным солдатиком то дешевую водку, то еще что-то.

Парочка то ли дембелей сержантов, то ли контрактников о чем-то оживленно переговаривались с местными и видно пришли к консенсунсу. Несколько солдатиков попроще и призывом помоложе оттащили в немного сторону от рельс пару брезентовых мешков с ручками, бросили их в грязь и уныло побрели сопровождаемые пинками старшего призыва. Офицеров и прапорщиков не наблюдалось. Мне стало интересно, хотя картины такие здесь происходили на каждом шагу "вор в законе" а именно "зампотыл" проснулся где-то в глубине моей бренной оболочке, выглянул наружу и потер свои "шаловливые" ручонки.

Пришли местные передали сержантам парочку пакетов и ухватив мешки пошли через железнодорожные пути в сторону пешеходного моста.

Стычка моя с местными заняла всего пару минут. Бойцы просто в непонимании бежали у меня за спиной, гулко хлопая кирзачами. Пацанва начала гнуть пальцы и предъявлять права, угрожая мне всякими расправами, и готовы были кинуться в драку. В основном орали те, кто поменьше те, кто постарше, что-то тихо обговаривали между собой и зыркали в сторону сгрудившихся за моей спиной бойцов, а потом потихоньку стали заходить сзади и цыкать на солдатиков готовых дать деру. Я уже был просто зол и сам на себя и на свою бесхозность и бесприютность и ненужность. А на мешках я внятно различал маркировку. В мешках была палатка и все причитающиеся к ней причиндалы: колья, растяжки.

Я достал из-под мышки ПМ и выстрелил борзеющим юнцам под ноги. Старшие что-то гыркнули и начали спиной потихоньку пятиться назад, малолетки рванули со скоростью метеора. Успех надо было закреплять, пришлось навести ствол на одного из "коммерсантов" постарше и сквозь зубы начать считать.

На счет три оставшиеся "герои" тоже побежали. Так как с нравами, царившими в этой части Российской Федерации я был знаком не понаслышке, то минут через десять-пятнадцатть сюда сбегутся аборигены гораздо большей толпой и мне с моими "чудо-богатырями" придется не сладко. По этому мешки в зубы и бегом отсюда в гущу войск.

От кого-то я потом слышал, что местные приходили разбираться к недавно выгрузившемуся батальону Внутренних Войск, а, что там дальше было меня это абсолютно не колебало, у нас было жилье.