Нгуен Тхи - Линия фронта прочерчивает небо

— Да-а…

— Что Дао вам пишет?

— Понятно: вы — Туйен! — воскликнул он, только сейчас вспомнив ее по фотографиям, где она была снята рядом с сестрой.

— Я давно хотела поздороваться с вами, но здесь была такая толпа. Дао прислала вам посылку, она лежит у меня дома. Вы скоро освободитесь?

— В двенадцать я должен обедать у Тоана. Потом надо зайти в госпиталь… Что, если, скажем, часа в четыре я загляну к вам?

— Ладно, тогда у меня и поужинаете.

— Не знаете, что там Дао прислала?

— По-моему, свитер — сама связала, и еще что-то. Я не успела отослать по почте. Зато теперь есть оказия.

— Здесь от жары прямо на глазах таешь, а она посылает свитер!

Туйен рассмеялась, пожала ему руку и убежала в зал. Звон колокольчика звал всех на собрание. Лыонг сел в последнем ряду.

Днем было две тревоги. Но Ханой к ним уже привык. Через несколько минут после сирены с улиц исчезали прохожие. Люди укрывались под деревьями, сидели на краю круглых ячеек [30] В Ханое и других городах на тротуарах через каждые двадцать — тридцать метров устроены индивидуальные убежища из цементных или шлакобетонных труб диаметром около 1,3 м и глубиной примерно 1,6 м. Труба опускается в яму, верхний край ее приходится вровень с поверхностью тротуара. Сверху такая ячейка накрывается цементной крышкой. , уходили в убежища, перекрытия которых высились над тротуарами.

Вторая тревога застала Лыонга посреди улицы по дороге в госпиталь. Он соскочил с велосипеда и прислонился к стволу шау [31] Дерево с кисловатыми съедобными плодами, которые обычно кладут в похлебку. , вслушиваясь в раскаты загрохотавшей где-то на северной стороне города канонады. Появились два МиГа и сделали несколько кругов в небе. Все подняли головы и внимательно следили за самолетами.

Выйдя из госпиталя, он объехал на велосипеде несколько улиц и сделал покупки, заказанные ребятами. Так что к Туйен он добрался с опозданием, да и жила она далеко, чуть не в самом конце Литейного ряда [32] Буквально: Ло-дук, то есть улица Литейных печей — находится на юго-востоке Ханоя; в XVIII в. здесь жили мастера, отливавшие чаны, котлы и пр. , откуда уже начинались предместья. Между двух- и трехэтажными домами здесь попадались еще маленькие домики под старинной черепицей, сбегавшей к потемневшим от времени колоннам из железного дерева. Над ними широко простирали свои ветви с ярко-зеленой листвой древние банги [33] Деревья с развесистой кроной, достигающие большой высоты, их часто сажали для украшения храмов, домов и т. п. — у каждого ствол в несколько обхватов. А за старыми домиками и прудами вдруг вырастали прямоугольники недавно построенных больших коммунальных домов, выкрашенных: розоватым раствором известки.

Туйен жила в маленьком кривом переулке. Миновав кирпичные ворота и узкий двор, крытый железом, где помещалась артель, изготовлявшая замки, Лыонг увидал старый невысокий дом, в обоих этажах которого, судя по всему, обитало немало народу. Он оставил велосипед под деревянной лестницей и поднялся на узкую длинную галерею; сюда выходило множество дверей — все были плотно прикрыты. Не зная, как быть, он поколебался минуту, потом легонько постучал в филенку ближайшей двери.

— Кто там? — спросил ворчливый женский голос.

— Будьте добры, где здесь живет Туйен?

— Последняя дверь.

«За что ей досталась такая свирепая соседка?» — улыбнувшись, подумал он.

Подойдя к последней двери, он постучался и стал ждать. Раздался торопливый стук шагов, и дверь приоткрылась.

— Вы… входите, пожалуйста… Входите.

Она помогла ему снять рюкзак и повесила его на вешалку рядом с маленьким зеркалом.

— Я только вернулась. Ну, думаю: пришел вовремя, никого не застал, и теперь его не сыскать.

— А я боялся, что безнадежно опоздал.

Туйен — он только сейчас это заметил — переминалась с ноги на ногу, и рукава ее блузки были закатаны выше локтей.

«Ясно, я оторвал ее от домашних дел…»

— Никуда не денешься. Одно название «выходной день», а с утра до вечера — заседаем. Сперва беседа с вами, потом — собрание. Из-за тревоги оно еще больше затянулось. Ничего, вы посидите немного, я мигом приготовлю ужин.

— Нет уж, давайте я вам помогу. Я — очень одаренный помощник повара.

— Неужели! Ну раз так, займитесь пожалуйста, овощами.

Комната у Туйен была маленькая, с низким потолком, но зато выходила на небольшой балкон, где был даже водопровод. Там под навесом из циновки помещалась и кухня. В кране сейчас не было воды, но рядом стоял наполненный до краев большой глиняный кувшин, возле него лежала вязанка дров.

Он вышел на балкон, взял низенькую табуретку, уселся на нее и начал мыть овощи. Туйен, присев рядом, проворно разделывала рыбу.

— Вы уж не взыщите за скудное угощение.

— Да к такой рыбе ничего и не нужно!

— И правда, чой [34] Пресноводная рыба, продолговатое тело ее покрыто светлой чешуей. совсем свежий. Побежала после собрания на базар. Боялась, что все уже раскупили. А вот — повезло.

— Ханой, замечаю я, не изменился: все как до войны. И народу на улицах полно!

— И это ведь после эвакуации. Но детей стало меньше.

«Да, она права, — подумал Лыонг, — не стало на улицах малышей со школьными портфелями и шумных ребячьих ватаг в скверах и на берегах озер.

…И вообще в городе много необычного! Сегодня в полдень из окна Тоана я видел, как в начале улицы, покачиваясь, плыли над зеленью сквера две плетенные из пальмовых листьев желтые шляпы: женщины пропалывали газоны. Потом они поливали клумбы. А тут же, рядом, люди, cтучали мотыгами, копая ямы для убежищ, опускали в них широкие бетонные кольца и плотно утрамбовывали землю. Темные круги ячеек тянулись все дальше и дальше вдоль стволов старых раскидистых шау, укрывавших их своей тенью…»

Он перемыл овощи и глядел теперь на открывавшийся перед ним город, над которым в лучах заходящего солнца золотилась легкая дымка пыли. Город шумел и клокотал, не умолкая ни на минуту.

Когда поспела еда, уже вечерело. Туйен yакрыла ужин на маленьком столике у окна, выходившего на балкон. От кухонного жара щеки ее раскраснелись, и черные глаза казались еще ярче. Она подала на стол котелок с вареным рисом и похлебку из рыбы, над которой клубился ароматный пар.

— Давайте есть, пока все горячее, — сказала она. — А, чуть не забыла приправу!

Открыв тумбочку, стоявшую у изголовья кровати, она достала маленький сверток.

— Черный перец из Винь-линя. Ньон такой внимательный, всегда приезжает с подарком.

Она засмеялась, и глаза ее лукаво блеснули.

«Конечно, она когда-то тоже покровительствовала Дао и моему свояку…»

Туйен вышла на балкон, умылась, поправила прическу и уселась за стол румяная и свежая, как распустившийся лотос.