Альберт Зарипов - Дембельский аккорд

- а где же тогда двое минёров?… - уточнил я. - Мне рассказывали.

Шумаков был в курсе всех военно-полевых историй и потому отвечал почти сразу:

- А это за четвертым постом. Они хотели мину снять… Не повезло.

- Да уж… - проворчал я, стараясь по-прежнему идти след-в-след.

Вскоре мы добрались до нашего бронетранспортера, который расположился в большом окопе и размеренно-приглушенно тарахтел двигателем. Мы постучали несколько раз прикладом о броню и стали ждать появления боевого охранника с фамилией Дубовской. Прошла минута… Затем другая… Все люки оставались плотно задраенными.

- Может он угорел внутри? - встревожился я. - Стучи сильней!

От решительных ударов по всему бронетранспортеру шел громкий гул, но изнутри стальной коробки никто не показывался. Запищала вдруг радиостанция и часовой с четвертого поста доложил о подозрительном и странном шуме по левому флангу.

- Отбой! Все нормально! Это мы… - передал ему Шумаков.

Один из караульных влез на крышу и стал каблуками долбить в люки. Сбоку в борт барабанило два автоматных приклада. Но все усилия оказались безрезультатны.

- Дуб! Сука! Открывай! - внезапно заорал караульный.

Его слишком уж агрессивную реакцию можно было понять. Он два часа отстоял в таком холоде да еще и на ветру… После чего ему очень даже хотелось побыстрее попасть в жарко натопленную караулку. А тут он вынужден терять свое драгоценное время на контрактника, балдеющего в тепле и прочем комфорте.

- Открывай, сука! - опять прокричал караульный. - Щас мы тебе выхлопные трубы заткнём!

И вновь никакой реакции. Мы продолжили свою какофонию.

Внезапно мы увидели тоненькую щелку голубоватого света. Это изнутри слегка приоткрылся люк водителя. Щель не увеличивалась… Что означало блокировку люка изнутри.

- Дубовской! Открывай! И вылазь сюда!

На наши окрики появился сам Дубовской. Он послушно спрыгнул ко мне и молчал, ожидая вопросов, жалоб и предложений.

- Это ты так боевое охранение несешь? - холодно спросил я. - Мы к тебе уже пятнадцать минут стучимся.

- Я ничего не слышал! - был его ответ.

Это меня ничуть не удивило, поскольку формулировка оказалась почти стандартной. Если бы я ему сказал, что мы светили фонариком в его смотровые щели, то Дубовской совершенно не смутился и сообщил мне о том, что он ничего не видел… Привычная картина.

- Дыхни-ка!

Водитель выдохнул мне в лицо привычно и без всяких колебаний. Никакого алкогольного выхлопа я не учуял, а при свете фонарика вглядываться в его зрачки было бессмысленно.

- "Странно… Что же он тогда там делал, если так долго не появлялся… Посторонних в БеТеэРе нет…"

Подходящего подозрения или объяснения столь длительного отсутствия контрактника я так и не нашел. Пора было сворачиваться.

- Понятно! - со скукой произнес я. - Залезай обратно! И завтра доложи ротному.

- О чём? - недоумевал военный водитель.

- О том, что ты пятнадцать минут не слышал нашего стука. - равнодушно произнес я. - Ночью еще раз придём… смотри.

Мы вместе с разводящим Шумаковым и тремя сменившимися караульными быстро дошагали до тепло натопленной караулки. Бойцы скинули стылые бушлаты и первые пять-десять минут почти щупали горячую печку. Затем они приступили к своему солдатскому ужину.

- Все поели, да? - предусмотрительно поинтересовался один из них.

- Все. Рубайте без остатка.

С этими словами Шумаков поддел раскаленную дверцу куском дерева и забросил вовнутрь еще парочку поленцев. Пламя загудело с еще большей силой.

- "Хорошо-то как… Тепло и сухо… Убого конечно… Но сойдёт для сельской местности… Это не та палатка на Моздокском аэродроме, где воды было почти по колено… И солома на раскладушках…" - неспешно думал я, сравнивая невольно те условия с нынешними.

Теперь наконец-то можно было отдохнуть на колченогом табурете, сидя за столом начальника караула, и спокойно осмотреться в новой пока еще обстановке. За моей спиной в так называемой комнате отдыхающей смены стояла пара двухярусных кроватей, на которых уже дремала третья смена. Они свое драгоценное время сна берегли и ценили, поскольку мы и так их задержали, а им через полтора часа идти на посты. В такой же по размерам комнатенке в углу стоял мой стол, в метре от него топилась буржуйка. Справа находилось два табурета и небольшая охапка заготовленных дров. Ну и несколько гвоздей в стене в роли вешалки.

На печке шкворчал военный казанок, из которого и "рубала" только что пришедшая первая смена. Двое солдат сидело и еще двое стояли по бокам с ложками в правой да с ломтями хлеба в левой руке. "Рубали" они очень споро… На подоконнике своей участи ждали полбуханки чёрного хлеба с четырьмя кружочками белесого якобы-масла, то есть маргарина. Чайник же был придвинут к самой печке, чтоб не остыл.

Передняя комнатенка была метров пять по площади и ужинающие солдаты заняли больше её половины. Чтобы им не мешать, разводящий Шумаков устроился у стенки слева, примостившись на двух крупных поленьях, скомбинированных в виде большой буквы "Т".

- А кто зеков охраняет? - спросил его я.

- Пока никто. - ответил он. Сейчас поедят.

Это был непорядок. И доказать нам это могли как сами арестованные, совершив побег, так и проверяющие начальники.

- Да они всё равно не вылезут! Лестница на земле лежит. - обернулся к нам один из бойцов.

В нескольких метрах от караульного помещения находилась местная "гауптвахта" в виде глубокой ямы с деревянным топчаном на дне и металлической крышей, присыпанной землей. Раньше я проходил мимо этого сооружения, но сейчас следовало самым внимательным образом изучить условия пребывания в ней проштрафившихся военных.

- Сколько там губарей? - спросил я, осторожно вылезая из-за своего шаткого столика.

- Пятеро, товарищ старшнант. - послышался сзади голос Бычкова. - Записки об аресте у вас на столе.

Он являлся помощником начкара и в то время, пока я принимал с первой сменой посты, занимался подсчетом и приёмкой караульного помещения. Арестованные тоже подпадали в его зону ответственности.

Я вышел на свежий воздух и осторожно втянул его во всю грудь. Ноздри не щипало и не прихватывало холодом, значит морозец стоял совсем слабый.

- Обмороженных не будет! - я выдал вслух свое окончательное наблюдение и огляделся по сторонам.

Метрах в пятнадцати впереди располагалось два домика, в одном из которых проживал комбат Сухов, а в другом обитал его заместитель по самой боевой подготовке майор Каменнюка. Из последнего, вернее из маленькой двери вышел мелкорослый боец, набрал дров из кучи и быстро прошмыгнул обратно. Это был военный истопник, в обязанности которого входило постоянное поддержание теплой температуры в хоромах "пана майора".