Альберт Зарипов - Дембельский аккорд

- Сколько у тебя на счету? Только честно!.

Но точную цифру установить не удалось.

- Не знаю, товарищ старший лейтенант. Я их не считаю… - ответил мне солдат, глядя мне в глаза прямо и без страха. - Нечего под колеса лезть.

Это происшествие стало известно почти всему батальону. За ужином командир второй роты уточнил у меня номер БТРа и ничему не удивился.

- А он у меня малость контуженный… Зимой его бронетранспортер подбили из гранатомета… Еле живой остался… Люк открытый был… У него таких машин знаешь сколько?!

- Но ведь доиграется когда-нибудь! - произнес я. - Раз на раз не приходится.

- А ему пофигу всё… - махнул рукой ротный - 2. - Летом по Грозному кто-то из пехоты ездил на танке с тралом. По вечерам выезжал и под утро возвращался… Столько машин тут передавил… Долго это было… Потом перестал.

Ну, что ж… Как говорят французы - "се ля ви", что в нашем переводе означает "Такова уж наша военная жизнь".

Военная служба в первой роте постепенно, то есть день за днем и шаг за шагом начала налаживаться.

На приемы пищи все солдаты теперь ходили дружным строем и даже иногда пели военные песни. Во время утренней физической зарядки в палатках также никого не оставалось. Аккуратно заправленные кровати с "отбитыми" гранями солдатских одеял, свеженачищенные ботинки, чистенькие белые подворотнички и даже утренние осмотры - все эти атрибуты воинских уставов стали обычной нормой… Своевременные построения роты, выполнение команд дневальных, плановые занятия, чистка оружия после них, вечерние спортивно-массовые мероприятия, вечерние поверки и отбои - это воспринималось теперь всеми дембелями как что-то конечно нудное, но всё-таки очень необходимое… Каждый "старичок" искренне мечтал и надеялся на свое увольнение именно в тот день отправки, который уже был зачитан ротным.

Но суровая армейская жизнь брала своё… Как в некотором "социалистическом соревновании" мы - командиры и они - дембеля старались взять верх… "Дедушки" по старой привычке бравировали друг перед другом и старались всячески подчеркнуть свою приверженность прежней, еще "доуставной" службе… Они, мол, хоть и выполняют требования офицеров, но только лишь из-под палки, то есть из-за насильственного принуждения, то есть из необходимости… А то ведь их тут "затормозят" на очень долгий и неопределенный срок… Но они-де всё равно пытаются сохранить свое дембельское лицо или же статус старослужащего, невзирая на злодеев-командиров… Ну, а если они и "попадались" с каким-нибудь нарушением, то оправдания звучали самые правдоподобные… Вот только вчера вечером был подшит беленький подворотничок, но на утренней пробежке он пропитался тяжелым солдатским потом… И ботинки только что были начищенными, но испачкались вездесущей грязью… И в строй-то он встал самым первым, но был вынужден вернуться в палатку по неотложному делу и поэтому он всё-таки опоздал на построение.

Мы, то есть строгие отцы тире командиры, практически всегда оставались неумолимыми в своих требованиях и абсолютно безразличны к всевозможным отговоркам и хитроумным уловкам-оправданиям… И каждый проступок проштрафившегося дембеля обозначался дополнительным крестиком и краткой записью о причине наказания.

Поначалу командиру роты и мне было трудновато почти всё время проводить с личным составом. Ведь нам следовало решать различные задачи с тыловыми службами и штабными отделами, писать расписание занятий, согласовывать его с вышестоящим командованием и только потом утверждать у комбата, вести другую ротную документацию, ходить на вечерние совещания, периодически заступать в наряды то дежурным по части(это Пуданов!), то помощником дежурного по части или же начальником караула (А это уж по мою душу!)

Затем из очередной командировки в роту вернулся командир третьей группы Варапаев и нам стало чуточку полегче… Но на несколько дней… Пока он не уехал уже по другому направлению поиска.

Прибывали в наше подразделение и дембеля: кто-то из отпуска, кто из госпиталя по болезни, кто из служебной командировки… Все они в первые дни ходили с вытаращенными глазами от удивления при виде своих же собратьев, которые исправно несли военную службу. Но затем и они понимали то, что их светлое прошлое ушло в никуда и теперь суровые будни одинаковы для всех: дембелей и фазанов.

Само собой разумеется, что эти революционные преобразования в месяцами сложившемся укладе "стариковской" жизни не нравились почти всем дембелям. Но распорядок дня и уставные положения поддерживались на должном уровне и мы - командиры совершенно не заметили того, что внутриколлективные волнения постепенно перешли в фазу бурления, а затем и вовсе в стадию активного кипения… И тем не менее среди старослужащих солдат не нашлось ни одного желающего передать напрямую командиру роты или мне гнев и ропот "уважаемых дедов"… Ведь крестики в наших блокнотах никто не отменял!… И поэтому струя пара была ими направлена в обход нас, но с таким коварным расчетом, чтобы обожглись именно мы… Короче говоря, измордованные уставной жизнью "старики" направили своих ходоков к командованию батальона… То есть минуя нас.

Но это оказалось для нас не то чтобы громом среди ясного неба, а скорее громким "пуком" всех старческих организмов роты… Конечно неприятно, но ведь горох употребляли, употребляют и будут употреблять наши солдаты… Ведь Приказ Министра Обороны о рационе питания штука сильная и труднооспариваемая.

Александр Иванович пришел в канцелярию очень обрадованный и довольный до ужаса.

- Знаешь, оказывается наши дембеля ходили к комбату жаловаться на меня и тебя?! Говорят, совсем мы их замучили своим Уставом! А если мы вместе на войну пойдём, то они боятся за нашу жизнь! Представляешь?! - говорил пуданов, устраиваясь поудобнее на кровати. - Вдруг кто-то стрельнет нам в спину, а всех дембелей потом мурыжить будут… Нормально, да?

Я досадливо поморщился и задал самый насущный вопрос при таком повороте событий.

- А что же комбат?

Ведь мало ли какая муха-стрекотуха может ужалить командование да еще и в какое место!… Но мои обоснованные сомнения были напрасны. Командир роты приступил к самой важной новости.

- Комбат их выслушал и пообещал разобраться! А потом вызвал меня, расспросил что-почем… Я ему доложил всю правду-матку и командир батальона пожал мне руку… Объявил мне свою личную благодарность за отличную работу с личным составом!

Это было очень хорошим знаком.

- И Слава Богу! - облегченно сказал я. - А мне он ничего не объявлял?

Ведь в этом достижении имелась частичка и моего воинского труда… Но.

- Тебе нет! - весело рассмеялся Иваныч. - Но от лица командования первой роты я объявляю вам персональную благодарность за отличную службу!