Максим Михайлов - Стреляешь в брата — убиваешь себя

— Смотри бодрей! — хлопнул жандарма по плечу Серж. — Если не будешь бояться, то тебе наверняка удастся победить любых врагов. Вырезать им сердца и превратить в наложниц их жен!

Серж не был уверен, что жандарм знает, кто такие наложницы, просто как-то вырвалось в соответствии с тем стилем, в котором он строил свою поднимающую дух речь. Но жандарм, похоже, с успехом сориентировался по интонации и плотоядно осклабился, изобразив серию быстрых толчков бедрами. Лицо вояки уже приобрело свой нормальный природный оттенок, и наемник мысленно поздравил себя с успешным возвращением боевого духа, по крайней мере, одному из бойцов отряда.

Цепочка замерших впереди жандармов зашевелилась, пришла в движение, будто по гладкой воде тихого пруда пробежала поднятая внезапно налетевшим порывом ветра рябь. Парни задвигались, закрутили головами, передавая друг другу какой-то приказ. Наконец сообщение дошло и до Сержа. Широкоплечий жандарм повернулся к нему и заговорщицки подмигнув, прошептал:

— Капитан срочно требует вас к себе, босс. Остальным велено стоять на месте и внимательно смотреть по сторонам.

— Слышал? — развернулся в свою очередь Серж к стоящему сзади коренастому коротышке. — Передай дальше по цепи: с мест не сходить, наблюдать в обе стороны от дороги.

Убедившись, что жандарм правильно его понял и без искажений передал приказ следующему, Серж быстрым шагом скользнул вдоль замершей в ожидании группы вперед, туда, где одним из первых шел капитан Штайнер. Вскоре он уже различал размытую в дрожащем от гнилостных испарений воздухе жилистую фигуру немца. Рядом с ним, едва доставая головой бывшему эсэсовцу до плеча стоял, о чем-то оживленно рассказывая, Бурбон. "Похоже, головной дозор обнаружил что-то чрезвычайно интересное, — сообразил Серж. — Неужели это то, ради чего мы здесь? Неужели началось?" Он почувствовал, как, несмотря на жаркий тропический день, вдоль позвоночника пробежал непрошенный холодок, а внутри все сжалось, проваливаясь куда-то глубоко вниз, на миг пронзительный животный страх приливной волной затопил его разум, вопя где-то внутри черепной коробки: "Беги отсюда! Спасайся! Беги!" Однако усилием воли, Серж вернул себе привычное ровное состояние духа, и лишь плотнее сжал скользкую от пота пистолетную рукоять винтовки, упрямо зашагав в сторону двух белокожих фигур замерших на фоне африканского леса.

— А, Снежок, дополз наконец! — приветствовал его взмахом руки немец. — Похоже, танцы начинаются! Луи говорит, что засек их дозор, там дальше небольшая прогалина, низкорослый кустарник, примерно по пояс. Когда мы туда втянемся, будем у них как на ладони. Там они и ждут…

Голос капитана подрагивал от нервного возбуждения, глаза сияли, а щеки покрылись лихорадочным румянцем, сам он выглядел, так, будто только что без закуски вмазал грамм сто пятьдесят водки. Еще это непривычное Луи, вместо Бурбона, старик явно не в себе. "Кровь чует, стервятник", — неприязненно подумал Серж. Его самого перспектива неминуемо ожидающей впереди стычки с конголезцами ничуть не радовала, от того и заведенный вид капитана был неприятен, действовал угнетающе. Маленький бельгиец вел себя сдержаннее, но потому как раздуваются от шумного дыхания крылья его правильного греческого носа и едва заметно подрагивают кисти рук, сжимающие цевье винтовки, Серж без труда определил, что Бурбон тоже на взводе и подобно сжатой пружине ждет только команды распрямиться.

— Главное, внушить этим черномазым, что мы ничего не подозреваем, — горячечно шептал капитан, нервно потирая руки. — Пусть шлепнут пару-тройку жандармов, ничего страшного, Чомбе наберет новых… Главное, чтобы они поверили, что мы влетели в засаду, ни о чем не догадываясь…

— Но капитан, ведь мы их обнаружили, теперь достаточно показать этим обезьянам, что они сами лоханулись и плохо подготовили засаду. Мы можем даже не вступать в бой, просто выставить за спиной заслон и потихоньку отступить обратно на базу! — попытался все же воззвать к разуму наемников Серж.

Ответом ему были лишь недоуменные взгляды, будто он сморозил какую-то несусветную глупость. Бурбон открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Штайнер его опередил. Грубо хлопнув тяжелой ладонью Сержа по плечу он, пристально посмотрев ему в глаза, прошептал, так, чтобы не слышали остановившиеся поодаль чернокожие жандармы:

— Ссышь, лейтенант? Хочешь уберечь свою шкуру? Тогда надо было сидеть дома и лазать под юбки к девочкам, а не вербоваться в армию.

Серж рывком плеча сбросил его руку и запальчиво выкрикнул:

— Ничего я не боюсь, просто считаю глупым лезть под пули, когда задачу можно выполнить и так!

— Тише, мальчик, тише… Не кричи так, накличешь их раньше времени… Ты что, забыл приказ, который нам дали на базе? Мы должны попасть в их засаду, понимаешь, не обнаружить ее и тихонько обойти стороной, а именно попасть, чтобы командир этих макак поверил, что разведданные, которые он получил, полностью подтвердились, и добыча попала в расставленную ловушку.

— Так вы что, собираетесь дать этим ублюдкам продырявить наши задницы только для того, чтобы у них не возникло сомнений в достоверности всего происходящего?

— Именно, сынок, именно… — неприятно улыбнулся немец. — Хочу тебе напомнить, ты знал, на что идешь и имел возможность отказаться… Раньше, до выхода… А теперь, извини, уже поздно… Придется играть роль до конца, как бы ты ни хотел соскочить… Понимаешь меня?

Он демонстративно положил руку на торчащую из открытой кобуры рукоятку огромного армейского кольта.

— Ты ведь не доставишь нам лишних проблем, правда? — сладким голосом продолжал немец, глаза его злобно блеснули сквозь узкие щелочки, оставленные прищуренными веками. — До конца исполнишь свой долг солдата?

Серж, судорожно сглотнув и чувствуя, как под взглядом эсэсовца у него неожиданно взмокла спина, несколько раз быстро кивнул.

— Вы меня не так поняли, я только…

— Ну вот и отлично, — добродушно улыбаясь перебил его капитан. — И хорошо, что не так понял. Я знал, что ты хороший солдат, русские вообще замечательные солдаты!

Однако в глазах его, несмотря на улыбку и дружелюбный тон, застыло недвусмысленное предостерегающее выражение. "Только посмей возразить или замешкаться, выполняя мой приказ, и я порву тебя на куски голыми руками!" — красноречиво обещал взгляд немца. И Серж действительно верил, что капитан вполне способен реально осуществить эту угрозу, успел уже навидаться всякого под его командованием. К тому же, по крайней мере, в одном командир безоговорочно прав, силой на это задание никто его не тянул. Два дня назад, когда они только начали готовиться к плановому патрулированию границы, вернувшийся из штаба в особенно мрачном настроении, удивительно трезвый Штайнер собрал всех белых офицеров ударного отряда на совещание. Серж отлично помнил, как долго командир ходил тогда вокруг да около, драл их за всевозможные реальные и надуманные провинности, пока наконец дольше всех с ним прослуживший здесь Гюнтер Кнак, такой же немец, только не успевший по молодости лет толком хлебнуть Второй Мировой, не набрался смелости спросить напрямик, чего командир от них хочет. Штайнер злобно прикрикнул на него и обозвал "зеленой соплей", но потом, покряхтев еще с минуту, все же перешел к делу. Серж, вновь как наяву услышал его размеренный неторопливый голос.