Максим Михайлов - Чего не прощает ракетчик

Первый оператор дважды глубоко выдохнул, все, теперь он был абсолютно спокоен и уверен в себе, кто-кто, а уж он-то не подведет, что бы ни случилось. Лишь мерно и зло билась в висках нервно пульсирующая, стремительно наполняющаяся адреналином кровь, выбивая привычный ритм наивысшего нервного напряжения.

"Птица летит!" Второй оператор против воли охнул, тут же испуганно зажав рот рукой и глянув на начальника расчета совершенно безумным взглядом. Потом истово перекрестившись, что-то быстро-быстро зашептал мелко шевеля непроизвольно вздрагивающими губами. За ревом турбины не было слышно чего он там лепечет, но начальник расчета неодобрительно глянувший на него тяжелым взглядом, мог бы поклясться, что второй оператор читает какую-нибудь молитву, "Отче наш", или еще что-то в этом роде. Вот ведь как бывает, бывший боевой офицер, кандидат в члены коммунистической партии, клеймивший на комсомольских собраниях даже невинные армейские суеверия, не говоря уж о каких-то там религиозных предрассудках, в одночасье вышибленный из армии, лишившийся средств к существованию и отброшенный на самую обочину новой лихорадочной гражданской жизни, вдруг превратился в ревностного католика, всерьез поверившего в бога и принявшегося с упоением наверстывать упущенное за годы своего атеистического прошлого. Если бы начальник расчета не так хорошо знал своего второго оператора он обязательно усомнился бы в нем сейчас, видя его огорошенный, растерянный вид, прыгающие губы и широко распахнутые, полные неподдельного ужаса глаза.

Успешность боевой работы зенитно-ракетного комплекса практически полностью зависит от слаженного взаимодействия всего расчета. Если обнаружится хоть одно слабое звено, если вдруг не сработает кто-то из операторов, то все — пиши пропало, успеха не видать, и остальные уже никакими силами не смогут вытащить ситуацию, исправить чужую ошибку. Потому ошалело-контуженный вид второго оператора мог насторожить кого угодно, только не сидящий сейчас на своих местах в самоходной огневой установке давно притертый и сыгранный экипаж. Слишком много было пережито вместе, слишком хорошо они знали друг друга. Потому и начальник расчета и первый оператор и затихший в своем кресле механик-водитель были на сто процентов уверены, что когда придет время действовать, второй оператор сделает все как надо на самом высоком профессиональном уровне, совершив все что возможно, и даже сверх того, а хладнокровьем и убийственной точностью движений вполне поспорит с любым другим номером расчета.

— Инжир, Инжир, — все так же размеренно и четко выговаривая слова произнес начальник расчета. — Прошу целеуказания, прошу целеуказания, прием.

— Гетман, я говорю к тебе летит, к тебе… Слышишь меня? Прямо на тебя, большая птица и две средних.

— О как! — недобро ощерился первый оператор. — Братья славяне, решили целой компанией пожаловать.

— Вот муфлон черножопый, — горестно вздохнул меж тем начальник расчета, предусмотрительно отпустив тангенту микрофона и, укоризненно покачав головой, продолжил уже в эфир: — Инжир, прошу целеуказания по птицам. Азимут движения, угол места цели и дальность от меня. Азимут, угол места и дальность. Как меня понял, прием.

— Понял тебя, понял, — гортанно отозвался Инжир и надолго задумался.

— Вот свяжись с уродами, — нервно ударил себя кулаком по колену первый оператор. — Говорил, надо было полностью комплекс разворачивать, сейчас бы получили ЦУ с командного пункта и никаких проблем, милое дело!

— Ага, — едко отозвался начальник расчета. — Только кого бы ты посадил на КП и СОЦ интересно знать? Такого же черножопого грызуна? Он бы тебе ЦУ навыдавал, замучился бы отрабатывать. Нет уж, надеяться можно только на себя, благо у нас полный расчет.

— Ну вот, — не сдавался первый оператор. — Вот Руслан и сел бы на КП, нам то на хрен водитель не нужен. Все равно никуда не поедем. А он бы там вполне справился, чем здесь просто так булки просиживать. Верно говорю, Русланчик?

Водитель в ответ лишь неопределенно хмыкнул, так что непонятно было соглашается он с идеей товарища, или наоборот полностью ее не одобряет.

— Ну да, никуда не поедем, как же, держи карман, — ухмыльнулся начальник расчета. — Так тебе и дадут спокойно шмалять с одной и той же позиции. Это ж наши там летят, русские, а они не пальцем деланные, тоже небось в военных училищах учились.

Спор между начальником расчета и первым оператором был давний и велся уже почти неделю с периодическими затишьями и перемириями. Конечно, стрелять классически, как по учебнику полностью развернутым комплексом гораздо удобнее, чем одной СОУ в автономном режиме. В этом случае станция обнаружения целей, та самая СОЦ, что упомянул вгорячах начальник расчета, еще на дальних подступах засекла бы любой движущийся в воздухе объект, перекинула информацию о нем на КП, а уж там грамотный расчет произвел бы и распознавание цели и расчет данных для целеуказания на огневые установки и вообще все, что касается всяческих и любых вычислений. Стрелкам осталось бы лишь своевременно включиться в отработанную схему и давануть кнопку пуск. Но вся эта идиллия возможна была лишь при нормально обученном и тренированном расчете на СОЦ и КП, а расчета-то как раз таки и не было. Ну не вышло у старых ПВОшников несмотря на все старания за столь короткое время вдолбить в головы своих грузинских учеников хотя бы минимальные навыки работы на казавшейся тем неоправданно сложной технике. Оттого и было принято решение об автономной работе всего с одной пусковой установки, зато полностью укомплектованной, пожалуй, лучшим экипажем за все время существования комплекса «Бук». "И один в поле воин, если он профессионал, а против него любители!", — наставительно подняв вверх указательный палец изрек, подводя итог долгим препирательствам начальник расчета. Теперь изреченный афоризм им предстояло проверить на практике.

— Кто в нормальных училищах учился, уже давно на дембеле, — неожиданно для всех включился в дискуссию второй оператор. — Это так, недоноски без налета и практики, солдаты демократии, блин. Взлетать научили, а про посадку объяснить забыли. На фиг мол, обратно с такими навыками один хрен не вернутся.

— Ну да, ну да, — хмыкнул водитель. — Выше нас только звезды, круче нас только яйца. Кто в советской армии не служил, тот вообще ни на что не годен. Вот сейчас всыплют они нам по самое не балуйся, тогда и поглядим, что запоешь…

— Не всыплют, — привычно оскалился первый оператор. — В автономе, без обмена с КПшкой и СОЦкой, они нас даже не засекут, вот увидишь! Пока мы им не врежем, эти налетчики и не почешутся. Хочешь, забьемся на коньяк?