Максим Михайлов - Чего не прощает ракетчик

Гром оглянулся через плечо на все еще стоящего на том же месте Перцхелаву и вид грузинского «законника» ему активно не понравился. Если раньше Резван всем своим видом демонстрировал усталую скуку, то теперь весь подался вперед, вглядываясь в происходящее на подиуме, напряженно чего-то ожидая.

— Послушайте, — сделал попытку отвязаться от нежданной собеседницы не нарушая приличий Гром. — Давайте встретимся после этого мероприятия и все обсудим. А сейчас, извините, у меня дела…

Он уже развернулся было, чтобы двинуться своей дорогой, но не по-женски сильные пальцы стиснули его локоть.

— Стойте, Громов. Это вопрос жизни и смерти. Вашей жизни и смерти! Так что говорить нам придется прямо сейчас.

Гром досадливо покосился на нее, но все же остановился, сказанные слова звучали слишком серьезно. "А вдруг это как раз и касается Насти", — мелькнула в голове шальная мысль.

— Хорошо, я слушаю. Только быстро!

— Много времени я не займу, — уверила его фээсбэшница. — Дело касается Вашего бывшего сослуживца Виктора Севастьянова…

В зал где проходило открытие выставки Севастьянов попал из служебных помещений легко. Просто шел ориентируясь на звуки музыки и шум возбужденно гомонящей толпы, петляя по коротким коридорам. Охраны нигде не было видно и подполковник мысленно поздравил себя с тем, что все идет как нельзя лучше. "Война план покажет, — твердил он сам себе, облизывая воспаленные губы. — Главное ввязаться в драку, а уж там видно будет!", раз за разом повторял эти немудрящие утверждения и тискал взмокшей холодным потом рукой пластиковую рукоятку оттягивающего карман пистолета. Стрелять он решил в любом случае, даже если благоприятной возможности не представится, главное сделать дело, как уносить ноги будем думать потом. Маслянисто поблескивающий латунью гильзы патрон уже был загнан в патронник и предохранитель заботливо снят заранее. Все, обратной дороги нет, выстрел должен состояться во что бы то ни стало. Лицо пылало жаром, кровь громом стучала в виски, каждый шаг по гулким плитам служебного коридора грохотом отдавался в мозгу. Впереди замаячила полуоткрытая дверь. Музыка и усиленные микрофонами слова ведущих лились оттуда, он даже разглядел сквозь узкую щель мелькание разноцветных нарядов собравшейся публики. Где-то там, среди этой яркой толпы должен быть Гром.

До двери оставалось всего несколько шагов. Он прошел их в полузабытьи, сам не замечая ни времени, ни расстояния. Если внутри есть охрана, то стоять она должна как раз здесь. Здесь последнее место, где его еще могут остановить. Мысль мелькнула в голове и погасла не вызвав в мозгу ни малейшего отзвука. Севастьянову было сейчас наплевать на любые препятствия, он шел к цели. Рука уверенно легла на дверную ручку, пальцы цепко обхватили полированный металл. Дверь повинуясь легкому нажатию распахнулась, скрипнув несмазанными петлями. Перед ним был празднично убранный зал по которому хаотично перемещались по одному и группками самые разные люди. Они переговаривались между собой, смеялись удачным шуткам ведущих, прихлебывали шампанское из бокалов с высокими ножками. Охраны поблизости не наблюдалось. Что ж, так и должно было быть, ведь сегодня его день. Удача на его стороне…

Отстранив движением руки мешавшую пройти девушку со сложным рисунком на лице и оставив без внимания ее возмущенный писк Севастьянов двинулся вперед, бесцеремонно прокладывая себе дорогу среди людского мельтешения. Гришко он разглядел почти сразу, хотя и опасался, что не сможет ее узнать, уж больно по-разному выглядела светская львица на попавшихся в интернете фотографиях. Однако ничего, узнал достаточно легко, да и обнаружить ее было не мудрено — стояла ни от кого не прячась в блеске софитов на расположенном посреди зала подиуме и лучезарно улыбалась толпе. А вот Грома поблизости что-то не видно. Севастьянов отчаянно завертел головой выискивая глазами бывшего сослуживца, он наверняка должен быть где-то совсем рядом, где-то здесь. Не мог же он оставить свою даму без присмотра. Значит, скорее всего, контролирует ситуацию с какого-нибудь удобного места, при этом сам стараясь лишний раз не светиться. Разумнее всего в данных обстоятельствах было просто обойти зал по периметру. Тогда если уж не встретишься с искомым объектом нос к носу, то хотя бы сможешь осмотреть помещение со всех возможных ракурсов.

Севастьянов с трудом протиснувшись к ближайшей стене и легонько оперевшись на ее зеркальную поверхность двинулся вперед обходя зал по часовой стрелке, внимательно всматриваясь в лица фланирующих по центру людей. Благо все экспонаты выставки были размещены на специальных стендах стоящих как раз ближе к середине зала, оставляя вдоль стен свободный проход. Отсюда можно было отлично наблюдать за происходящим самому при этом не привлекая к себе излишнего внимания. Севастьянов шаг за шагом продвигался к главному входу украшенному стилизованными под греческие портики лепными колоннами. Грома все еще не было видно.

Он уже почти дошел до колонн, когда навстречу ему неожиданно попался тот самый нервно-дерганный юноша-кавказец, что на его глазах прошел сюда через главный вход вслед за авторитетным седым джентльменом. Севастьянов посторонился, пропуская мальчишку. С тем явно что-то было не так. Если бы подполковник сам не ушел с его пути, парень гарантированно бы в него врезался, настолько он не контролировал происходящее вокруг. Расфокусированные пустые зрачки наркомана со стажем слепо мазнули по отступившему на шаг Севастьянову, не отразив ни малейшей мысли и, скорее всего, его даже не увидев. Лицо юноши казалось застывшей мраморной маской, настолько оно было неподвижным и мертвым. Шарнирная развинченная походка раскачивающая корпус при ходьбе из стороны в сторону тоже довольно многое могла сказать опытному взгляду. "Э, брат, да ты похоже только что закинулся чем-то весьма крепким!" — осуждающей мотнул головой Севастьянов провожая этот ходячий неадекват настороженным взглядом пока он окончательно не исчез заслоненный тусующейся публикой. Что-то во внешнем виде кавказца инстинктивно не понравилось Севастьянову, что-то было не так, не правильно. Он напрягся, пытаясь сообразить и наконец в памяти явственно всплыла только что увиденная собственными глазами но не осознанная до конца сразу любопытная деталь. В тонких смуглых пальцах левой руки юноша цепко сжимал маленькую стеклянную баночку. Самую обыкновенную — в таких порой до сих пор еще продают майонез, или томатную пасту. Еще в них любят носить в поликлинику анализы мочи… Да, точно! В той баночке, что бережно нес кавказец как раз и плескалась какая-то желтоватая маслянистая жидкость весьма напоминавшая естественные отправления организма. "Вот ведь ушлепок обдолбанный! — удивился про себя Севастьянов. — Нассал в банку и теперь шляется с ней по выставке!" Он осуждающей качнул головой и тут же забыл об увиденном, сейчас не до странностей любителей двинуться по вене, впереди ждет тяжелое и опасное дело. Севастьянов вновь коснулся пальцами чутко дремлющего в кармане куртки пистолета и ощутив исходящую от него волну уверенности и спокойствия двинулся было вперед. Но что-то заставило его на миг замереть на месте и глянуть через плечо, словно бы кто-то невидимый рукой придержал вдруг за локоть.