Карл Вурцбергер - Туманы сами не рассеиваются

— Мы уж думали, ты не придешь, но на всякий случай заняли тебе место, — сказал Шонер в ответ на его приветствие.

Ульф сел. Танец вскоре кончился, и к ним подошел Кениг.

— Господи! — воскликнул он, широко улыбаясь. — Я смотрел на нее и думал: «Вот это девушка!» А когда она встала, то оказалась мне только по пояс… А какой у них ударник, ребята!.. Добрый вечер, товарищ фельдфебель!

— Ударник? — переспросил Ульф. — Что это такое?

— Вы разве не знаете? Так называют музыканта в оркестре, который играет на ударных инструментах.

Ульф улыбнулся и спросил Кенига, играет ли он на каком-нибудь музыкальном инструменте.

— Что за вопрос! На гитаре и, если нужно, могу быть ударником.

— Вот как, — заметил Ульф. Внезапно ему пришло в голову, что он уже достаточно много знает о Кольхазе и почти ничего об остальных. Он хотел кое о чем порасспросить Кенига, но оркестр снова заиграл, на этот раз модный быстрый танец. Все, кроме Поля и Ульфа, шумно поднялись и пошли приглашать девушек.

Официант принес пиво. Ульф спросил Поля, почему он не танцует.

— Честно говоря, я не умею, — признался он. — В шестнадцать лет, когда еще не стыдно было учиться, я вкалывал с утра до ночи, а потом… Однажды ребята уговорили меня пригласить девушку. Это была стройная блондинка с большими нахальными глазами и высоко взбитой прической. Сначала все шло хорошо, но потом оркестр начал играть что-то быстрое, почти как сейчас, и все рухнуло. Она танцевала, а я топтался на месте и не знал, что делать со своими руками и ногами. Когда на нас стали обращать внимание и даже смеяться, она ушла, оставив меня одного посреди зала. Больше я танцевать не пытался.

Ульф кивнул.

— Мне это чувство знакомо. Когда я был моложе, мне тоже как-то отказала девушка. Все вокруг смеялись, а я готов был провалиться сквозь землю. Прошло полгода, прежде чем я снова решился. Надо не думать об отказе, отбросить эти мысли, из-за которых сидишь как пришитый на своем месте, когда так хочется потанцевать. Единственный выход — пересилить себя.

— Верно сказано, — согласился Поль. — Так бывает не только в танцах. Что-нибудь не ладится, и вместо того чтобы отыскать причину неудачи и начать все сначала, оставляешь все как есть, боясь, что снова ничего не выйдет.

Эти слова вернули мысли Ульфа к Кольхазу, к собранию, к разговору с Альбрехтом. Он сидел в глубокой задумчивости, пока Поль не спросил:

— Вы не пойдете со мной в другой зал, товарищ фельдфебель? От этой музыки прямо голова лопается…

Ульф кивнул и прошел за ним через боковой выход в коридор, который вел в пивную.

Пивная была почти пуста. Они заняли столик у окна, Поль заказал две кружки пива и сказал, повернувшись к Ульфу:

— Я пригласил вас сюда не так просто. Хотел вам кое-что сказать.

— За кружкой пива? — скептически усмехнулся Ульф.

— Не бойтесь, я не пьян.

— Выкладывайте!

— Собрание было из-за Кольхаза, да? — спросил нерешительно Поль.

— Нет, — возразил Ульф, — из-за меня. Я был старшим наряда.

— Но ведь во всем виноват был он. Он довел вас до этого…

— Что значит «довел»… Ответственность в армии всегда несет старший…

Поль отпил из кружки и сказал:

— Я должен сказать, хотя, быть может, я даже буду не прав. Нам всем кажется, что все командиры у нас занимаются только Кольхазом, только им одним. Поймите меня, пожалуйста, правильно…

— Вы хотите сказать, что он пользуется какими-то привилегиями?

— Нет. Но когда вы приходите в нашу комнату, вы интересуетесь им больше, чем другими. Говорите с ним дольше и обстоятельней. Больше от него требуете.

— Больше требую? Не понимаю вас!

— Например, недавно на занятиях по физподготовке мы отрабатывали упражнение на турнике. У нас с Кенигом получалось не лучше, чем у Кольхаза, но вы помогали только ему и до тех пор, пока оно не стало у него более или менее удаваться.

— Ну и что? Вы считаете, что я поступил неправильно?

— Правильно-то правильно. Но нам тоже нужно было помочь.

— Кольхаз человек сложный. Может, поэтому я и уделяю ему больше внимания. Я учту ваше замечание. — Ульф протянул руку. — Давайте сегодня об этом больше не говорить. Спасибо вам.

Они шли по слабо освещенному коридору. У дверей в зал Поль вдруг остановился и удивленно сказал:

— Смотрите, Кольхаз!

Кольхаз стоял у стойки — шинель нараспашку, фуражка лихо сдвинута на затылок. Он, видимо, уже выпил, подвинул бармену стакан, попросил налить еще.

— Идите к ребятам, — сказал Рэке Полю, — я сам займусь им.

Он подошел к Кольхазу, который уже было поднес стакан к губам, положил ему руку на плечо и сказал:

— Не торопитесь. Вы испортите себе вечер, если и дальше будете продолжать в том же духе.

— Товарищ фельдфебель! — воскликнул солдат, еле ворочая языком. — Бармен, еще раз водки!

— Спасибо, я не хочу, — отказался Ульф.

— Не надо ломаться, — громко сказал Кольхаз, — выпить с Полем вы не отказывались. Или вы пьете со всеми, кроме меня?

Ульф вспыхнул, но сдержался и спокойно ответил:

— Хорошо, я выпью. Но только немного.

— Ладно! Немного так немного… Вы помните Соколова из «Судьбы человека»?

— А что?

Бармен взял стакан с полки, наполнил его до краев.

— Как это «что»? Вот это был мужик! У нас таких днем с огнем не найдешь, можете мне поверить. Пью за него!

Ульф неохотно взял стакан, чокнулся с Кольхазом и отпил глоток.

— К чему вы клоните? — спросил он недоверчиво. — Я не вижу взаимосвязи.

— А я вижу, — упрямился Кольхаз. Он не потерял головы от водки, хотя и пил на пустой желудок. — За ваше здоровье!

Ульф наконец понял.

— Но сейчас же не война, а мы с вами находимся не в лагере для военнопленных, — заметил он. — Он пил так лихо потому, что от этого зависела его жизнь. И не забудьте: когда было нужно, он без жалости и без колебаний задушил предателя. Вы всегда замечаете только то, что вам подходит!

— А вы? Вы проповедуете честность, а сами потихоньку едете в город, чтобы спросить, стоит ли брать в отделение дважды провинившегося парня, — парировал Кольхаз, вызывающе глядя на Ульфа. — И я могу вам сказать, — продолжал он, — почему вы так сделали: из страха, что может что-то случиться и на вашу безукоризненную репутацию ляжет пятно. Но была и еще одна вероятность, что все. будет хорошо и к уже полученным вами благодарностям прибавится еще одна. Рэке все сделает! За ваше здоровье!

Ульф словно пощечину получил.

— Идемте!

Не оборачиваясь, он вышел на улицу, с облегчением окунулся в холодный туманный вечер. Площадь уже опустела, только у тира стояли еще любители и целились из «воздушек» в бумажные цветы. Кольхаз не заставил себя ждать.

Он шел, на ходу застегивая шинель.

— Товарищ Кольхаз, — начал Ульф, — в таком тоне и в таком месте я с вами говорить не намерен. Возвращайтесь в роту!