Карл Вурцбергер - Туманы сами не рассеиваются

— Я ждал от тебя подобного вопроса, — ответил Ульф. — Молодая женщина оказалась вовсе не такой, как о ней подумали, а парень, ушедший из дому из-за побоев, попал в руки настоящего друга.

— Знаете, меня порой пугает ваш оптимизм, — заметил Кольхаз. — Хотел бы я видеть вас тогда, когда вы выйдете из себя.

Ульф засмеялся и сказал:

— Что бы ни случилось, мы стоим на правильном пути.

Когда машина въехала в ворота погранзаставы, Кольхаз сказал:

— Для меня лично решающее значение имеют только факты!

В феврале Кольхаз узнал о том, что за попытку перейти государственную границу Бекер отдан под суд, а его пасынок Рольф изъявил желание жить в интернате. Кольхаз в последнее время стал много заниматься, и это положительно сказалось на его успеваемости. Как-то он с товарищами пошел в село, где они вместе выпили по кружке пива, пошутили, посмеялись, но Кольхаз вдруг ни с того ни с сего повернулся и ушел в часть.

Ульф наблюдал за солдатом, однако никак не мог понять, что с ним происходит. Он пытался несколько раз поговорить с ним, но тот все время уходил от него.

В это время с противоположной стороны участились нарушения государственной границы: было несколько случаев нарушения пограничных заграждений, провокаций.

Каждый пограничный инцидент приводил обычно к высылке на место происшествия дополнительного наряда. У пограничников почти не оставалось свободного времени.

Однажды в конце месяца под вечер Раудорн увидел Ульфа и сказал ему:

— Если хочешь увидеть нечто любопытное, пошли со мной.

Фельдфебель повел Рэке в общую комнату личного состава.

— Ну, ты что-нибудь заметил? — спросил Рольф, когда они остановились посреди комнаты.

Ульф осмотрелся, но ничего необычного не заметил: пол был вымыт до блеска, койки аккуратно заправлены, а на большом столе даже стоял букет полевых цветов.

— Не удивляйся тому, что я тебе сейчас скажу. — Раудорн подошел к кровати Кольхаза и показал на лист бумаги, на котором было написано два стихотворения. Одно из них Ульф уже читал раньше.

— А где он сейчас сам?

— Думаю, что в селе у Трау. Он тебя искал, но не нашел, так что увольнительную ему подписал сам командир взвода.

— А Альбрехт здесь? Я хочу поговорить с ним.

— Подожди, — остановил Ульфа Раудорн, — я еще не все сказал. В марте у нас выборы секретаря комсомольской организации. Поскольку я демобилизуюсь, нужно наметить новую кандидатуру. Мы посоветовались с товарищами и решили, что Поль вполне мог бы работать на этой должности.

— Не пойдет, — запротестовал Ульф. — После демобилизации Шонера Поль станет моим заместителем. Не стоит нагружать его другими нагрузками.

— А почему ты не хочешь сделать замом Кольхаза?

— Тут ты хватил через край…

— Я просто предложил. В двадцать ноль-ноль совещание, где тебе придется высказать свое мнение о Поле,

— В это время наше отделение должно готовиться в наряд…

— Мы успеем закончить…

— Ладно, я буду.

— И еще одно: в марте у нас соревнования по настольному теннису с сельской молодежью. Командование поручило тебе сформировать команду и подготовить ее.

— Мне только этого и не хватало!

— У других тоже есть поручения. Ясно?

— Лучше я пойду, пока ты мне еще одно задание не дал.

Рэке ушел, но засевшая в голове мысль о том, что Кольхаза можно сделать своим заместителем, не давала ему покоя. Хотя сама идея показалась ему пустой и вздорной.

К обеду неожиданно похолодало. Каштаны стояли голые и черные, кое-где на склонах холма виднелись пятна снега.

Рэке вспомнил, что ему нужно проверить оружие отделения перед заступлением в наряд. Он тут же забыл о том, что хотел зайти к командиру взвода.

К вечеру похолодало еще больше. Пошел дождь. Ульфа вызвали к командиру роты, и потому он на несколько минут опоздал на комсомольское бюро.

— Мы тут уже высказались, очередь за тобой, — сказал Раудорн Ульфу, когда тот сел на место.

— Я остаюсь при своем мнении, — ответил он. — Поля уже давно решено сделать моим заместителем. Заместитель из него получится хороший, но, разумеется, он не сможет одновременно выполнять и обязанности секретаря.

— Сейчас как раз и обсуждается вопрос о возможности выдвижения его кандидатуры на должность секретаря, — сказал Гартман. — Товарищ Поль, скажите сами, как вы относитесь к нашему предложению?

— Я не знаю. — Поль бросил смущенный взгляд в сторону Ульфа. — Вы, возможно, не знаете, но на заводе, где я работал до армии, я два года был секретарем.

— Все ясно, — заметил Гартман.

— Не совсем, — возразил ему Ульф.

В этот момент в комнату заглянул дежурный и попросил Гартмана выйти.

— Неужели так срочно я понадобился? — спросил обер-лейтенант. — Мы скоро заканчиваем.

Дежурный немного помедлил, а потом сказал:

— Я был вынужден сменить одного вашего часового… Он ушел с поста погреться…

— Кого именно?

— Рядового Кенига.

— Приведите его сюда.

Ульф сокрушенно покачал головой.

— Слышали, товарищ Рэке, ушел с поста погреться, а всего лишь полчаса, заступил на пост! — укоризненно проговорил обер-лейтенант Ульфу.

Через минуту в комнату вошел Кениг. Он был явно смущен и бледен как полотно.

На вопрос офицера, как он себя чувствует, солдат ответил:

— Плохо, товарищ обер-лейтенант.

Ульф вскочил с места и, подойдя к Кенигу, дотронулся ладонью до его лба.

— Да у него жар! — воскликнул он.

— Жар? Подойдите ко мне! — Офицер сам потрогал лоб солдата, после чего спросил: — И когда вы почувствовали себя плохо?

— Сегодня после обеда.

— А почему не доложили об этом? У вас же температура!

— Я думал, что пройдет, — робко ответил Кениг. — Я хотел послезавтра поехать в отпуск…

— В отпуск?! А вы сами куда смотрели, когда инструктировали наряд? — обратился Гартман к дежурному.

— Никто из заступавших в наряд мне о своей болезни не заявлял, — доложил дежурный.

— Не заявлял… Смотреть тоже надо! Немедленно направьте его в санчасть!

— А как же мой отпуск? — с трудом выговорил Кениг.

— Об этом мы поговорим позже! — ответил обер-лейтенант.

— А потом у нас еще посещение театра. — Кениг никак не мог понять того, что ему говорят. — Я обязательно должен пойти… — С этими словами он вышел в коридор.

— Вот в чем вся причина, — заметил Ульф. — Никогда бы не подумал…

— Факт остается фактом: он нарушил устав караульной службы. И ни командир отделения, ни дежурный по части не обратили внимания на то, что солдат болен. В результате грубейшее нарушение дисциплины. Так дальше быть не может! Я требую, чтобы подобное не повторялось в будущем!

— Слушаюсь! — ответил Ульф.

— Хорошо, тогда, пожалуй, можно и закругляться, или еще нет? — спросил офицер у Раудорна.