Хироюки Агава - Адмирал Ямамото. Путь самурая, разгромившего Перл-Харбор. 1921 - 1943 гг.

Пост морского министра Йосида уступил адмиралу Ойкаве Косиро, известному своими мягкими манерами ученого. Однако такие качества едва ли годятся для исполнения обязанностей морского министра в столь кризисное время. Идеология высших кругов флота состояла в сознании, что необходимо концентрировать усилия на искусном и бесконфликтном ведении дел; но даже в таких кругах Ойкава был печально известен своими попытками понравиться всем сразу.

Инуэ Сигейоси в своей оценке Ойкавы беспощаден: «Что за неумное назначение! Спрашивается, кто выдвинул такого человека, как Ойкава, в период, когда приходится вести дела с японской армией, которая обожает ставить себя выше государства. Можно только предположить, что армия рекомендовала его Коноэ, зная о его неспособности и отсутствии каких-либо решающих взглядов».

Заместитель министра при Ойкаве, Тойода Тейдзиро, — еще один флотский лидер, который по обычным японским стандартам мог считаться цельной и подходящей личностью. В отличие от Ямамото у него давно проявлялись амбиции стать вначале заместителем министра, потом — министром; эти амбиции позже реализовались — он стал министром иностранных дел в правительстве Коноэ. В начале 1939 года, однако, когда Ямамото был заместителем министра, он командовал морской базой в Сасебо.

Огата Такетора цитирует следующий пассаж из мемуаров Коноэ Фумимаро, озаглавленных «Последнее правительство »: «Я был уверен с самого начала, что флот ни в коем случае не согласится с подписанием Трехстороннего пакта... Однако, как только морским министром стал адмирал Ойкава, флот вскоре выдал свое согласие. Понимая, что капитуляция выглядит слишком неожиданной, я вызвал заместителя министра Тойоду и задал ему вопрос, что стоит за этим. Он заявил, что флот в своей сути против подписания Трехстороннего пакта. Тем не менее политическая ситуация в стране более не позволяет упорствовать в возражениях и обязывает дать согласие. Флот молча соглашается — по политическим причинам; но с военной точки зрения он все еще не уверен в своей способности противоборствовать с Америкой...»

Во всех мемуарах о войне на Тихом океане, которые ему довелось прочесть, Огата не встретил ничего столь подавляющего, как эта выдержка...

Ойкава сменил Йосиду на посту министра 5 сентября, а Тойода — Сумийяму как заместителя министра 6 сентября 1940 года. В течение трех недель между этим событием и подписанием договора Ойкава как морской министр созвал в Токио конференцию руководителей флота. Цель — определить окончательное отношение флота к Трехстороннему пакту; однако, весьма вероятно, уже заранее договорено, что флот даст свое согласие.

Флагман Объединенного флота стоял на якоре в Хасирадзиме, во Внутреннем море, и Ямамото, чтобы принять участие, прибыл из Хасирадзимы, захватив с собой огромное количество необходимых документов. Прошел всего год, как он покинул пост заместителя министра, и ему представлялась недопустимым, что Япония за этот период адекватно вооружилась.

На конференции морской министр Ойкава утверждал, что, если флот будет по этой причине противостоять пакту, второму правительству Коноэ придется уйти в отставку. Флот не мог позволить себе нести ответственность за падение правительства, а потому обратился к собравшимся с просьбой дать согласие на подписание договора. Ни начальник морского генерального штаба принц Фусими, ни один из присутствующих здесь военных советников и командиров флотов и баз не нашли что сказать.

Тут поднялся Ямамото:

— Я безоговорочно принимаю авторитет министра. Я не имею ни малейшего намерения возражать против того, что министр уже решил. Однако один момент очень меня беспокоит, и я хотел бы высказать по этому поводу свое мнение. Согласно предварительным расчетам Планового комитета правительства по мобилизации материальных ресурсов — как и до августа прошлого года в период, когда я был заместителем министра, — восемьдесят процентов всех ресурсов подлежит поставке с территорий, находящихся под контролем Британии или Америки. Подписание Трехстороннего пакта означает их неизбежную потерю; хочу вам сказать совершенно четко — поскольку желаю быть способным исполнять свои обязанности главнокомандующего Объединенного флота с легким сердцем, — что в программу материального снабжения внесены изменения, чтобы компенсировать возникающие несоответствия.

Ойкава вообще не ответил напрямую, просто повторив то, что уже сказал:

— Каждый из вас, уверен, имеет собственное мнение, но ситуация такова, какой я ее уже описал, и я прошу вас оказать поддержку Трехстороннему пакту.

В этот момент старший военный советник адмирал Осуми Минео вторит ему:

— Я согласен. За столом шум одобрения. Ямамото взбешен. В письме своему современнику Симаде Сигетаро, тогда главнокомандующему флота в Китае, он сердито жалуется: «То, что происходило во время обсуждения Трехстороннего пакта, и то, что с тех пор произошло вокруг программы материального снабжения, демонстрирует крайние противоречия в методах работы нынешнего правительства. На этой стадии изображать шок и возмущение американским экономическим давлением означает либо детскую безоглядность, либо исключительное невнимание к текущим событиям».

А вот еще один пассаж из того же письма: «Как-то я узнал через третье лицо, что принц Коноэ заинтересован во встрече со мной. Два или три раза я уклонялся, но он так настаивал, что в конце концов с согласия министра я беседовал с ним около двух часов».

Эта встреча произошла в ходе поездки Ямамото в Токио на только что упоминавшуюся морскую конференцию. Он заехал к Коноэ в его частную резиденцию и ответил на вопросы премьер-министра, касающиеся перспектив флота в случае войны с Америкой.

— Если мы получим такой приказ на это, — заявил Ямамото, — то я гарантирую тяжелые сражения в течение первых шести месяцев, но абсолютно не уверен, что произойдет, если все затянется на два или три года. Сейчас уже слишком поздно что-либо делать с Трехсторонним пактом, но я по крайней мере надеюсь, что вы сделаете все возможное, чтобы избежать войны с Америкой.

В отношении Трехстороннего пакта Коноэ сказал Ямамото: он считает странным, что флот согласился на него после столь слабого сопротивления; однако заместитель министра впоследствии объяснил, что перспективы материального снабжения весьма мрачны, сам флот к войне не готов и, хотя политически согласился с договором, ситуация в плане национальной обороны выглядит плачевно. Это, отвечал Коноэ, серьезно его расстроило. Флоту следовало занять позицию в полном соответствии с его взглядами; внутренняя политическая ситуация — это его собственное дело как премьер-министра, и ему самому решать, что следует предпринять.