Эрвин Ставинский - Наш человек в гестапо. Кто вы, господин Штирлиц?

— Меня это не волнует, — платить будет компания. Если ей покажется дорого, добавлю из собственных средств…

Лиза молча пожала плечами. Это был ее излюбленный жест, когда она хотела сказать: «Делай как знаешь».

Она, как всегда, оказалась права. Цену за особняк заломили немалую — четыре тысячи марок в месяц. В городе за такие деньги можно было снять две трехкомнатные квартиры.

— Для меня это слишком высокая цена, — заявил Василий агенту. — Могу предложить две с половиной тысячи марок.

Естественно, агенту нужно было посоветоваться с владельцами. Должно быть, охотников арендовать особняк за такую цену не было, — предложение Зарубина было принято. Выплатив арендную плату за месяц вперед, он подписал контракт, и через несколько дней они переехали сюда.

Теперь нужно было арендовать помещение для конторы «Парамаунт» в Берлине, подыскать служащих и начинать нормальную работу. Да и для особняка требовались садовник, сторож, истопник и горничная. Для найма всех служащих Василий решил обратиться к объекту своего изучения во Франции «Вернеру», который должен был работать в министерстве иностранных дел Германии. Кроме того, следовало посетить генерального консула США в Берлине, представиться ему и вручить рекомендательные письма, которыми он задайся во Франции и в США.

Дин Робертсон оказался весьма симпатичным американцем. Прочитав письмо, он сказал, улыбаясь:

— Покровительствовать гражданам Соединенных Штатов — моя прямая обязанность. Если могу вам помочь советом всегда к вашим услугам. Скажите, мистер Кочек, вы живете в гостинице или сняли квартиру?

— Снял особняк в Потсдаме и позавчера переехал туда с женой.

— Это безумно дорого! — воскликнул Робертсон.

— Очень дорого, вы правы, зато удобно — тишина, чистый воздух. Все это чего-то стоит… Потом, признаюсь вам, я надеюсь здесь прилично заработать и покрыть все расходы с лихвой. Если, конечно, вы поможете мне.

— Чем же? — с улыбкой спросил Дин.

— Прежде всего советом. Мне нужно открыть в Берлине контору, нанять служащих, завести связи… Как всегда в таких случаях…

Господин Кочек, это совсем не сложно. Помещение для конторы найти легко: в деловой части Берлина много пустующих помещений. А вот с наймом людей… Хотите, мы порекомендуем вам кое-кого…

— Буду вам очень признателен!

— Не стоит благодарности, это тоже моя обязанность… Кстати, как вы устроились с питанием?

— Очень плохо, господин Робертсон! В Париже мы с женой привыкли к хорошей еде, здесь же одни овощи, вместо хлеба — картошка.

— Я вас обрадую, вы можете пользоваться нашим магазином, там за доллары вам продадут все, что вашей душе угодно. — Консул ту же написал записку и протянул Василию. — Зайдите туда, это во дворе консульства, купите все необходимое и сделайте заказ на ближайшее будущее… В письме ваш друг просит меня кое в чем еще помочь вам… Об этом он говорил со мной по телефону. Когда возникнет у вас нужда приходите — я сделаю все, что смогу.

— Благодарю вас, господин Робертсон вы очень любезны. Я хотел спросить у вас, как по вашему мнению, пойдут у нас здесь дела? Признаюсь, мне нацисты не внушают особого доверия.

— Между нами говоря, наци во главе с Гитлером — дрянь!.. Они разбудили в немцах самые низменные чувства… Однако, нацисты все-таки лучше, чем коммунисты. С гитлеровцами можно договориться, завязать с ними торговые отношения, как, к примеру, делает нефтяная компания «Стандарт-ойл», и неплохо заработать. А что коммунисты? Они ничего не признают, ни частной собственности, ни свободы предпринимательства!

— Абсолютно с вами согласен! — воскликнул Василий. — Без частной собственности нет свободы… Признаться, я не разбираюсь в политике, но боюсь, как бы Гитлер не обманул нас… У него волчий аппетит. Сперва он проглотит ближних, а потом примется за дальних, — тогда и нам станет неуютно в этом мире.

— Ну что вы! — Генеральный консул снисходительно усмехнулся. — Мы для Германии совершенно недосягаемы! Гитлер вынужден будет напасть на Советы! Он и его окружение хорошо понимают, что для них враг номер один — это большевики. Если до этого немцы немного потреплют зазнавшихся англичан, тоже будет неплохо. Образуется вакуум, а мы заполним его. Мы самая сильная нация и будущее принадлежит нам — американцам! — голос Робертсона звучал торжественно.

— Вы знаете, это для меня очень сложные вопросы, — сокрушенно вздохнул Василий и поднялся, чтобы откланяться.

В магазине он наполнил три объемистых бумажных пакета продуктами, купил несколько бутылок вина, виски, положил все это в багажник новенького «опель-капитана», на днях приобретенного для компании, и отбыл домой.

После обеда Зарубин позвонил в министерство пропаганды, назвал себя и попросил принять его кем-нибудь из руководящего состава.

— Одну минутку! — попросила секретарь и тут же соединила его с господином Штройбелем, одним из заместителей министра.—

О, мистер Кочек! Здравствуйте, здравствуйте, — пророкотал приветливо Штройбель.

— Когда бы вы могли принять меня, господин Штройбель? — вежливо спросил Василий.

— Да когда вам будет угодно! Хоть сейчас, если вы не возражаете.

Василий не торопясь собрался, взял портфель и, прощаясь с Лизой, весело сказал:

Ну, с богом, еду на переговоры с боссами по идеологии!

Он знал, что министерство пропаганды жестко контролирует кинорынок, что без его разрешения ни один иностранный кинофильм не мог быть пущен в прокат.

Штройбель, невысокий, полный немец в прошлом моряк и человек, придерживавшийся социалистических взглядов, а теперь верный служака у нацистов, принял уполномоченного известной американской кинофирмы весьма учтиво, был вежлив и предупредителен.

— Вы не будете возражать, если при нашей беседе будут присутствовать мои заместители — начальники секторов Бломе и Цигель? — осведомился Штройбель.

— Разумеется, нет! — ответил Василий, а сам подумал: «Попробуй откажись! Небось, из гестапо представители, или из абвера».

В просторный кабинет, обставленный тяжелой дубовой мебелью, вошли два невзрачных господина. Представившись американскому гостю, они чинно уселись у стола и молча сидели до самого конца переговоров. Вошла секретарь с подносом, на котором были фарфоровые чашки, кофейник, бутылка коньяка и четыре малюсенькие рюмочки. Поставив поднос на стол, она молча вышла. Господин Штройбель сам разлил кофе по чашкам, и, спросил, не желает ли мистер Кочек рюмочку коньяка?

— Пожалуй, не откажусь! — Василий глотнул отдающий сивухой напиток. Кофе тоже оказался суррогатом. «Уж если в министерстве пропаганды пьют суррогат вместо кофе, — подумал Василий, — значит тут всегда можно найти покупателей на настоящий бразильский кофе!»