Эрвин Ставинский - Наш человек в гестапо. Кто вы, господин Штирлиц?

— Наверное это кто-то из соседей, — сказала она и, не снимая фартука, направилась к двери. Приотворив ее она увидела на лестничной площадке пожилую, незнакомую женщину в шляпке.

— Что вам угодно? — недоверчиво спросила Флорентина. Она уже стала догадываться кто это. Фотографии жены Вилли она часто рассматривала в свободные минуты во время пребывания в его квартире.

— Меня зовут Маргарет Леман, — с достоинством произнесла женщина и после небольшой паузы добавила: — Я… Я бы хотела переговорить с господином Леманом.

— Господин Леман здесь не проживает, — решительно заявила Флорентина.

Она не могла понять, почему она заговорили с супругой Вилли в таком тоне. Видимо, внутренняя неприязнь, вынашиваемая годами, непроизвольно вырвалась наружу и взяла власть над ней.

— Но мне сказали, что он находится именно здесь, — стала настаивать Маргарет.

Ее бросило в жар, когда вместо мужа она увидела эту молодую женщину, фартучек на которой говорил, что она находится в этой квартире отнюдь не случайно.

— Откуда вам это известно? — резко спросила Флорентина.

— Уж не от сторожа ли? — вырвалось у нее.

— Так, стало быть, он все же находиться здесь. Вы это только что сами подтвердили, — перешла в наступление Маргарит. — Пожалуйста, пропустите меня к нему, мне нужно с ним переговорить по личному вопросу… — Она не просила, нет, она требовала.

— По личному вопросу? — недоверчиво вскинула брови Флорентина. — Вы что же знаете господина Лемана? — она не могла отказать себе в удовольствии, чтобы не поиздеваться.

— Еще бы, ведь он мой муж! — с вызовом заявила Маргарет.

— Ах вот как! Ваш муж! Так вот, господин Леман в моей квартире сегодня никого не принимает! Прощайте, госпожа! — и Флорентина захлопнула дверь прямо перед носом Маргарет.

Едва она вернулась на кухню, как в прихожей снова раздался звонок. Флорентина твердо решила не открывать и невозмутимо продолжала звякать кастрюлями и тарелками.

На этот раз Вилли оторвался от своего отчета и вышел на кухню,

— Кто это звонил? — поинтересовался он.

— А… какая-то личность, желает знать, кто здесь живет, — небрежно ответила Флорентина. — Но она вела себя слишком нахально…

— Она? Это что была женщина?

— Да, если тебя так интересует: женщина! — Флорентина готова была рычать от злости. Она снова проговорилась. Просто наваждение какое-то сегодня…

Звонок раздался еще раз. Леман повернулся и направился к двери, но Флорентина быстро его обогнала и преградила ему дорогу.

— Вилли, пожалуйста, не ходи, я тебя умоляю… Не ходи… Не открывай дверь!

— Но почему, черт побери! — вспыхнул Вилли и отодвинул Флорентину в сторону, потом рывком открыл дверь и нос к носу столкнулся с женой.

— Маргарет! Ты?!.. Здесь?!.. Как ты сюда попала? — он растерялся и не зная что делать, беспомощно озирался вокруг.

— Заходи, пожалуйста, — наконец нашелся он и отступил в глубь прихожей.

— Я только что запретила этой даме входить в мою квартиру, — прозвучал резкий голос Флорентины за его спиной. — Пока я здесь хозяйка, так оно и будет! — она сорвала с себя фартучек и с гневом бросила его в угол.

— Послушай Флорентина! — Вилли мучительно искал выход из положения и ничего путного не мог придумать. — Ну нельзя же так, в конце концов!

Флорентина молчала, не спуская глаз с Маргарет, а та по-прежнему оставалась у порога.

— Вилли, пойдем домой! — потребовала жена и сделала попытку взять его за руку.

— Ладно, нам с Маргарет надо поговорить в другом месте, — наконец решил он.

Быстро надев пиджак, плащ, шляпу, он не прощаясь вышел из квартиры и они в молчании стали опускаться по лестнице.

Как ни складывались их отношения, но он знал, что она по-своему любила его, провела с ним много лет и сейчас вести себя с ней грубо, хотя все происшедшее уже начало его злить, он все-таки не мог. Хотя бы из чувства уважения к ней.

Через несколько минут, заказав по чашке кофе, они сидели в кафе и молчали, не зная, как начать разговор.

— Извини, что так получилось, — наконец смущенно произнес он.

— Что ж, Вилли, вероятно это даже к лучшему. По крайней мере, я теперь знаю, где мое место, — сдавленным голосом произнесла Маргарет.

— Ерунда! Ты всегда меня не понимала! Попытаюсь еще раз объяснить тебе!

— Пожалуйста, не старайся, не надо. Мне и так все ясно. Хотя мы женаты, знаю, что ты давно уже не со мной. Просто я молчала, ждала, чем все это кончится, и вот не выдержала! — по щекам ее поползли слезы. — Я все понимаю, но не могу понять лишь одного: почему ты не рассказал мне обо всем сам? Ты избавил бы меня от этих поисков и унижения!

Вилли осторожно взял ее за руку.

— Успокойся и выслушай меня. Мне не просто объяснить тебе! Ты знаешь на какой службе я нахожусь и чем я там занимаюсь…

Маргарет резко выдернула свою руку.

— Может ты скажешь, что в твою задачу входит… иметь с нею определенные отношения. Может ты будешь отрицать, что у тебя с нею связь?

— Я это не отрицаю, — Вилли с трудом находил нужные слова. — Однако… Постараюсь…

— Не старайся, не надо, — перебила она его, — я думаю, что в твоем положении побывало много мужчин, но вряд ли кто-нибудь из них мог сказать, что это связано с его работой. Ты ведешь себя так, словно тебе приказали совратить эту женщину, и ты, бедный, вынужден поступать так, страдая…

— Может быть это действительно так, — пытался возражать Вилли, мысленно ко всем чертям посылая Эрнста, потому что только он один знал и мог подсказать Маргарет адрес Флорентины. — Может быть, когда-нибудь ты поймешь, — сказал он после продолжительного молчания, — я бы уже давно уехал в командировку в другую страну на несколько лет, если бы не моя болезнь. Тогда, быть может, ситуация разрешилась сама собой.

— Как же разрешилась! Можно подумать, что ты там себе кого-нибудь не нашел бы! — съязвила Маргарет. — Твоя приятельница не производит впечатления девушки первой молодости. Наоборот, она, видимо, кое-что повидала на своем веку в свои сорок-то лет и…

— В тридцать пять, к твоему сведению, — не удержался Вилли.

— Да хоть и в тридцать два! Что же во всей полиции не нашлось здорового мужчины, способного тебя заменить?

— Она стала плакать.

— Да, ты всю жизнь обманывал меня, — шептала она сквозь слезы, — и почему я дура не послушалась родителей, которые говорили мне перед свадьбой, что все моряки — пьяницы и бабники! Теперь на старости лет приходится за это расплачиваться…

Они вместе вернулись домой. Вилли молчал, чувствуя свою вину. Да, она всегда любила его, может, не всегда уважала, особенно когда сердилась и часто сгоряча говорила много глупостей, но она любила его ради него самого и потому он чувствовал себя в долгу перед ней.