Адий Шарипов - Фронтовые повести

Беда подкралась к подпольщикам поздней осенью.

О первых признаках надвигающегося несчастья подпольщиков предупредил Алтай. Он как-то спросил Володю Ольхова, давно ли поступали сведения из Петровки.

— Ну… как давно? Точно я, конечно, затрудняюсь сказать. Но в общем-то… А почему это тебя интересует?

— Понимаешь, — признался Алтай, — мне кажется, что наши люди в Петровке стали вести себя довольно беспечно. Дескать, столько времени работали — и ни одного провала. Не жизнь, а малина!

— По-моему, ты зря паникуешь, — возразил Владимир. — Ты же знаешь, что там у нас Рудольф. Человек он особенно осторожный. Или Майя Серова… Белкину мы оттуда убрали. Правда, еще Еня и Боря. Но ребята тоже серьезные.

— Новых никого не принимали? А сам ты встречался с теми, кто поступает в организацию?

Володя задумался.

— Видишь ли, по-моему, это даже лучше, что новички не имеют представления обо всех членах подпольной организации. Они знают только тех, кто рядом с ними, пока мы к ним присмотримся, узнаем получше. Да и на случаи провала так безопаснее.

— Кто-то ведь у нас там прибавился, — сказал Алтай.

— Есть кое-кто, — согласился Володя. — Но они знают двух-трех, редко четырех наших товарищей… А что, есть какие-то подозрения?

— Как тебе сказать? — неуверенно ответил Алтай. — Страшно, конечно, ошибиться. Но меня как-то вызывали в гестапо, и я уже на выходе столкнулся с одним человеком. Черт его знает почему, но лицо его мне показалось знакомым. Нет-нет, здесь, на нашей квартире, я его ни разу не видел! И все же забыть я его не могу. Что он там делал? В гестапо, ты знаешь, так просто не ходят. И вот мне кажется, что это один из тех, кого мы в прошлом году освободили из лагеря на Взгорье.

— Надо будет проверить, — задумчиво согласился Володя.

Однако для проверки у подпольщиков уже не осталось времени. Через несколько дней в Березовку пришла большая машина, крытая брезентом. Из кузова выскочило десятка полтора солдат полевой жандармерии. Солдаты быстро оцепили домик, где жила с матерью Еня Светлова.

К тому времени Ени уже не было в Березовке. Заподозрив за девочкой слежку, товарищи немедленно перевели ее в Петровку. Там Еня вела наблюдение за движением поездов и машин по железной дороге и шоссе, осуществляла связь, иногда ходила на минирование большака.

Обыск в доме Ени не дал результатов. Прибежал местный староста и сказал, что Еню видели в Петровке. К счастью, солдаты прельстились приглашением старосты и отправились к нему обедать. Мать Ени, не теряя ни минуты, бросилась в Петровку.

Но она не намного опередила солдат. Еня и Боря Горин едва выскочили из дома, когда машина с солдатами жандармерии уже въезжала в поселок. Оставалось одно — спрятаться в кустарнике на болоте.

— Бегите же, бегите! — подгоняла их мать Ени.

— Мамочка, а ты? — испуганно спросила Еня.

— Да бегите же! — закричала мать. — Боря, уведи ее! Боря Горин схватил девочку за руку и силой потащил ее от ворот.

Вместе со старостой подвыпившие жандармы пришли к опустевшему дому. Староста удивился, увидев мать Ени.

— Э, уже здесь? — воскликнул он. — Быстра, быстра… Вы ее караульте, ваше благородие, — посоветовал староста офицеру. — Она знает, где дочка. А без нее мы не найдем.

Офицер, командовавший жандармами, подозрительно посмотрел на бледную женщину и приказал солдату взять ее под стражу. Солдат с винтовкой угрюмо пихнул женщину в спину и повел ее в ограду.

— И гляди, не упусти, — напутствовал солдата старательный староста. — Ох не упусти! Баба она молодая, резвая. Ишь ведь, вперед машины успела!

Обратившись к офицеру, староста сказал:

— Тут девчонка, точно говорю. Раз мать со всех ног прибежала, значит тут. Чего бы ей тогда ноги зря бить? Прикажите только поискать получше.

Несколько солдат оцепили дом, остальные начали обыск, но ничего не обнаружили.

— В сарае поищите! — посоветовал староста.

Но и сарай был пуст. Офицер, раздраженный неудачей, принялся ругаться.

— А на чердаке искали? — крикнул староста. — Да и в погреб бы заглянули.

Наблюдая, как поспешно бегают солдаты, выполняя отрывистые приказания офицера, мать Ени понемногу успокоилась. Поиски в сарае, на чердаке и в погребе только затягивали время и давали возможность ребятам спрятаться.

От старосты не укрылась улыбка на лице матери Ени. — Радуешься? — спросил он, всматриваясь в ее глаза. — Обманула, дескать? Ваше благородие, попытать бы надо ее — куда девчонку задевала? Если прижать как следует — скажет.

С чердака, ногой нашаривая сломанные перекладины лестницы, осторожно слезал солдат с винтовкой.

— Ну? — спросил у него офицер.

Вместо ответа солдат мрачно развел руками.

— Нету, нету, — приговаривал староста. — Пусто. Успела, успела предупредить. Но ведь не на крыльях же улетела!

Щуря подслеповатые глазки, староста внимательно разглядывал истоптанный снег.

— Это кто же побежал-то туда? — указал он на цепочку следов, тянувшихся к кустарнику.

— Гад! — закричала мать Ени. — Иуда! Староста засмеялся.

— Значит, правильно. Там они… Погоняйте-ка своих, ваше благородие. Ребятишки молодые, шустрые — могли далеко убежать.

К сожалению, ребята и не старались убежать. Еня вырвала руку у Бори и спряталась так, чтобы слышать, что происходит дома.

Двигаясь по зарослям, жандармы скоро обнаружили затаившуюся девочку. Вместо того, чтобы убегать, Еня принялась лихорадочно рвать свой дневник. Солдат развернулся и ударил ее в лицо.

— Нахал! — закричала Еня, пытаясь дотянуться до обрывков дневника.

Девочку заставили поднять руки и повели к машине. В кузове ее положили лицом вниз.

— Только шевельнись, прошью насквозь! — предупредил ее полицейский с автоматом.

Арест Ени поставил под угрозу существование всей группы. Девочка знала очень многих, она выполняла самые различные задания. Назови она на допросе хотя бы одну фамилию — потянется нескончаемая цепочка провалов.

Об аресте Ени в первую очередь предупредили Рудольфа.

— Жалко, — после минутного раздумья заявил невозмутимый лейтенант. — Хорошая девочка. Кто-то выследил…

Он успокоил своих товарищей как мог и посоветовал отправить в лес лишь самых близких друзей Ени. На что он надеялся? На выдержку молоденькой комсомолки, почти ребенка, на ее мужество в страшном застенке?

В тот день, когда в Петровке стало известно об аресте Ени, Рудольф явился в медпункт. Фельдшер, выглянув из кабинета, увидела его и пригласила зайти. Однако Рудольф отказался.

— Я подожду, — сказал он, и Майя догадалась, что лейтенанта привело на сей раз особо важное дело.

Когда из кабинета фельдшера ушел последний солдат, лейтенант прикрыл за собой дверь и устало опустился в кресло. Несколько мгновений он удрученно молчал.