Адий Шарипов - Фронтовые повести

Солдаты подняли стрельбу, начали разгонять толпу. Люди расходились по домам, копя злость, гнев, жажду мщения.

В эту ночь майор Дитер фон Гаген впервые за всю войну написал грустное письмо в Германию. Между строк можно было прочесть: в России нас ничего не ждет, кроме позора.

Впереди между деревьями промелькнула тень.

— Эй, друг, подожди! — окликнул Павлик. Но человек побежал, прячась за деревьями. Павлик бросился за ним огромными прыжками напрямик через кусты.

— Стой, дурак, застрелю! — пригрозил он, когда до беглеца оставалось шагов десять.

Человек остановился — белобрысый, перепуганный парень, не знает, что делать, то ли руки вверх поднимать, то ли на колени падать.

— Куда бежишь? Как сюда попал? Подошли Жилбек, Мажит, другие партизаны.

— Из деревни Зверинка, — проговорил парень, переводя испуганный взгляд с одного на другого.

— Как звать?

— Тимка.

— А чего от людей бежишь? Натворил что-нибудь?

— Думал, что вы немцы. Три дня назад партизаны взорвали железную дорогу возле Понятовки, поезд в крушение попал… Немцы разозлились и спалили нашу деревню. Всю как есть, ни одного дома не оставили. Хотели, чтобы мы партизан выдали. А откуда мы знаем? Так они взяли да троих повесили. И брата моего старшего повесили. Вот и вся деревня разбежалась.

— Куда? Где они сейчас?

— Километра два отсюда. Нас с одним дружком послали, чтобы мы за немцами следили. Если заметим поблизости, чтобы сразу предупредить своих. Никого не щадят, сволочи, ни старого, ни малого. В городе, говорят, своего бургомистра повесили. Русского, учителем раньше был.

— Кто говорил?! — воскликнул Павлик.

— Люди говорят. Что вы на меня так кричите, я-то при чем?

— Когда повесили, за что?

— Говорят, он взрывал все — и заводы, и дорогу, был главным партизаном.

— Неужели Ивана Михайловича? — проговорил Павлик.

— Кто это? — спросил Жилбек. — Знакомый?

— Больше чем знакомый. — Павлик посмотрел на парня и добавил — Потом расскажу, Жора, наедине. А ты, парень, расскажи-ка мне подробно, где твоя деревня спряталась? А может, врешь?

— Я сам могу повести.

— Ты можешь повести не в ту сторону, а нам это ни к чему.

Жилбек решил послать Мажита с двумя партизанами в том направлении, куда укажет парень. Идти осторожно, с опаской, чтобы не попасть в засаду. Не стрелять. Парня предупредил: если раздадутся выстрелы, расстреляем тебя как фашистского лазутчика.

— Да там они, — срывающимся, обиженным голосом проговорил парень. — Куда им деваться сейчас?

Он сел на траву. Мажит с двумя партизанами ушли. Вернулись они через полтора часа. Вместе с ними пришло восемнадцать парней, пожелавших уйти с партизанами. Мажит рассказал, что жителей нашли и что положение у них тяжелое. Тимкиного брата действительно повесили.

Когда Мажит рассказывал, парень начал всхлипывать и утирать слезы засаленным картузом.

— Ладно, не сердись, Тима, не сердись. Партизаны должны быть осторожными, сам знаешь, как с ними фрицы обращаются.

Мажит разговаривал с отцом Тимки. Тот плачет, сына жалко, да и самому старику от немцев досталось. Показывал спину, вся в синяках — фрицы пороли. Предупредили, чтобы Воргу обошли стороной, там сейчас много фашистов, даже танки есть. Завод восстанавливают.

— Не в силах, сволочи, с нами воевать, так вымещают свою злобу на стариках да детях! Чтобы я еще хоть одного гада пощадил! — злился Павлик.

К ночи вышли к дороге Рославль — Ершичи. По ней изредка проносились машины с фашистами.

— За каким чертом я буду таскать с собой эти мины! — разозлился Павлик.

Он искусно зарыл все три мины в разных местах…

Заметно выросший отряд Жилбека продолжал двигаться в сторону базы. Партизаны голодали. Вся беда была в том, что деревни жались к шоссе, а по шоссе беспрестанно сновали немцы. Показываться у дорог всему отряду было рискованно, поэтому решили на поиски съестного отправить Мажита и Павлика с тремя партизанами.

«Добытчики» вернулись на следующий день с хорошим уловом: принесли ведро соленых огурцов, десять кусков свиного сала и четыре буханки хлеба. Довольные, что все обошлось благополучно, они начали шумно рассказывать, перебивая друг друга.

— Перестаньте галдеть, говорите по одному, — не выдержал Жилбек. — Давай, Павлик, расскажи.

Случилось так — наткнулись на дом лесника. Дом добротный, хозяин, видать, зажиточный, по двору бродят куры, корова мычит в хлеву. У калитки двое мальчишек играют в чижика. Если дети резвятся, значит, немцев поблизости нет. Иначе пацаны не отважились бы на чижика. Но тем не менее трое партизан остались в кустах с автоматами наготове, а двое пошли ко двору. Увидев вооруженных людей, мальчишки убежали. Партизаны вошли во двор и минут через пять вышли оттуда вместе с высоким и грузным лесником с бурой седеющей бородой. Несмотря на свой бирюковатый вид, лесник оказался разговорчивым, пообещал дать кое-что из съестного и посоветовал дальше не ходить, потому что немцев в эти дни прибавилось, особенно на шоссе и в самой Ворге.

— А вчера столько шуму тут было, не приведи бог, — продолжал лесник. — Ехали в ту ночь по шоссе четыре машины с солдатами. Передняя наткнулась на мину — и вдребезги. Задние затормозили, солдаты повыскакивали, давай стрелять во все стороны. В Ворге стрельбу услышали. Сразу же подняли весь гарнизон и бросились выручать своих. Впереди танк пустили с пушкой. Ударили из нее раз, ударили другой — прямо по своим, которые еще живыми остались. Убитых, раненых — человек двадцать. Остальные ничего не понимают — откуда пушки появились? Подоспела помощь, смотрят— по своим лупили. Танк проскочил дальше, чтобы стрелять по партизанам, а там еще две мины шарахнули — и танк встал. Офицеры потом со злости чуть друг друга не перестреляли. И додумался кто-то мины-то заложить не в одном месте, а вразброс, с умом…

Смерть за смерть! Кровь за кровь! Узнав о казни Ивана Михайловича Емельянова, коммунисты отряда решили повесить епищевского старосту. Лебедев отобрал добровольцев и сам возглавил группу мстителей. Перед отрядом стояла задача во что бы то ни отомстить, во что бы то ни стало показать мирному населению и немецкому командованию, что партизаны не дремлют, что партизаны — грозная сила.

Заранее заготовили листовки, чтобы расклеить их не только в Епищеве, но и в ближайших деревнях — Барковичах, Алешинке, Белевке, Сергеевке, Слободе, Артемовке.

Отряд Лебедева подошел к Епищеву глубокой ночью. В условленном месте, на восточной окраине, партизан должна была встретить связная. Ждали ее часа два. Начали беспокоиться — операция была очень ответственная, Тамара знала об этом и не могла задержаться по пустякам. Может быть, и ее схватили? Неудивительно, фашисты сейчас хватают первого попавшегося, авось среди сотни невинных окажется один виноватый, и то польза. Темень сплошная, от напряженного вглядывания устали глаза. Наконец послышался шорох, среди кустов показалась светлая косынка.