Олег Коряков - Странный генерал

Добытую породу подымали наверх вручную громадными тяжелыми бадьями. Единственная на прииске паровая машина была занята в дробилке. Промывали истолченную руду в сетчатых вертикальных барабанах.

По прииску их водил Якоб Мор, коренастый рыжеватый мужчина лет тридцати, с бакенбардами на худощавом лице. Бакенбарды были темными и казались приклеенными.

– Мой главный помощник, – представляя его, сказал Бозе с какой-то неопределенной интонацией: в ней сквозили, казалось, и уважение, и насмешка.

У Мора было мужественное, с тяжелым подбородком лицо. Светлые глаза смотрели пронзительно-холодно. Негры боялись его и с опаской поглядывали на палку, которую Мор не выпускал из рук. Ему они кланялись ниже и почтительнее, чем хозяину.

Он предпочитал молчать. Лишь один раз не сдержался.

У скрипучего ворота, которым поднимали из шахты породу, из бадьи вывалилась каменная глыба. Рабочий-негр, подняв ее, тут же уронил, ударив о тачку.

Палка Мора глухо свистнула в воздухе. Петр круто повернулся к нему. Палка замерла.

Петр нагнулся, поднял глыбу и осторожно опустил ее в тачку. Негр смотрел на него испуганно и удивленно.

– Вези, – махнул ему рукой Бозе.

– Помогать этим свиньям! – сквозь зубы пробормотал Мор. – Слишком много чести… Так они совсем разленятся.

Дмитрий топтался возле ворота, осматривая его.

– Ты скажи им, Петро, – попросил он друга, – тут желоб такой приладить надо. По нему породу ссыпать в тачки. Дело простое, я им за час сварганю. – Дмитрий еще не очень-то владел языком и часто прибегал к помощи Ковалева.

Петр объяснил хозяину, в чем дело. Тот одобрительно закивал:

– Правильная идея, спасибо!

Мор тихонько пофыркивал… Он оставил их у промывальных барабанов: там хозяйничал другой белый – мужиковатый, заросший щетиной Клаас Вейден. Видимо, «территория Мора» кончилась. Прощаясь, он улыбался, но глаза его смотрели холодно, отчужденно.

– Смотри-ка, Мить, золото-то здесь как моют.

Два чернокожих размеренно крутили большое колесо. Привод от него вращал вертикальный сетчатый барабан, в который засыпали мелко истолченную руду. Струя воды выбивала пустую породу, золото скатывалось в мошну под барабаном.

Петр повернулся к Бозе:

– Почему вы не поставите вашгерды?

– Зачем? – пожал тот плечами. – Этот английский способ промывки считается у нас в Трансваале лучшим.

Петр помолчал. Глаза сердито и насмешливо сощурились.

– Ну-ка, скажите, пусть мне дадут немного ртути да какой-нибудь ковш или другую посудину. – Петр подмигнул дружку: – Айда-ка, Митя, покажем им наш способ.

Для промывки они взяли не ту, измельченную в песок породу, что загружали в барабан, а нагребли из отходов, бросовую. Работали парни сноровисто и весело. Бозе и Вейден следили за ними, не говоря ни слова. Даже негры у барабана замедлили движения и, поводя огромными белками глаз, нет-нет да поглядывали на двух чужеземцев.

Бозе долго и любовно потряхивал на ладони, словно взвешивая, кучку золота, намытого из отходов.

– Что скажешь, Клаас?

Вейден грязным пальцем поскреб заросшую щеку.

– А что сказать, хозяин? Эти люди знают дело. – И, попыхивая трубкой, пошел к другому барабану.

Бозе усмехнулся в бороду.

– Держи-ка. – Он сунул золотую пыль в руку Петра, дружелюбно облапил его за плечи. – Идемте обедать, парни. Изабелла, я думаю, ждет уже нас. Заодно и потолкуем…

Петр шел по Йоганнесбургу. Солнце палило. Воздух, казалось, пах потом и пылью. Над сталелитейным заводом косматился дым. Петр представил рабочих у пышущих жаром печей. Адова работка. Совсем не то, что у него с Дмитрием.

Что ни говори, они устроились отлично.

Судьба их решилась в тот день, после осмотра прииска. Разговор начался за обедом. Хозяин потребовал, чтобы они без стеснения выложили все, что думают о работе его предприятия. А чего же им было стесняться? Они выложили. Петр сказал, что на прииске не видно глаза, понимающего в горном деле, выработка ведется неграмотно, вслепую, сказал, что не хватает механизмов и самых простых приспособлений, которые бы улучшили дело, обругал английские барабаны и предложил поставить вашгерды, какими повсюду пользуются в России.

Бозе слушал внимательно, не перебивая, лишь изредка вставлял вопросы. Похоже было, ему даже нравилось, как ругали его прииск. Иногда он искоса взглядывал на дочь так, будто приглашал и ее одобрить речи этих парней.

Изабелла прислушивалась с интересом. Судя по всему, отец очень любил ее и баловал, но не избаловал. В грациозной и чистой, еще совсем молоденькой девушке уже просыпалась практическая мудрость женщины. Не забывая следить, чтобы тарелки и кружки на столе были полными, Изабелла не теряла нить беседы и очень кстати то посмеивалась умненько, то хмурила свои темно-русые брови.

– Ну ладно, – сказал наконец Бозе. – Вижу я, придется еще раз поклониться Петерсону за его доброту: послал он мне хороших помощников. Как думаешь, дочка? Ведь и сам я видел, что не так, как надо, идет у меня дело, да не во всем умел поправить. Что может наш Якоб Мор? У него бдительный глаз и крепкая рука, негров он, отдадим ему должное, умеет приструнить. Но разве понимает что-нибудь Якоб в горном деле? Еще меньше меня. Дядюшка Клаас, тот кое-что смыслит. Но у него одна забота – рюмочка. Дай ему жалованье да выпивку – на остальное старику плевать. Вот так, мои друзья, мы и живем, – того и гляди, вылетим в трубу.

Бозе встал, широкоплечий седовласый верзила, торжественно выпятил бороду:

– Теперь выпьем – за штейгера прииска Питера и механика Дика! Аминь…

С того дня прошло уже больше месяца. Петр и Дмитрий не знали отдыха. Петр занялся подземным хозяйством, влезал в маркшейдерское [21]дело, руководил прокладкой новых штолен. Дмитрий орудовал большей частью на поверхности. Немало хлопот задали они Бозе, но тот был доволен: один перевод промывки на вашгерды увеличил выход золота чуть не в полтора раза.

Старый Клаас все нововведения принял безропотно, даже с одобрением. Не противился и Мор: увеличение добычи повышало его жалованье. Однако неприязнь Якоба к двум пришельцам не исчезала, наоборот – росла, хотя он и старался не проявлять ее открыто: понимал, что этими парнями хозяин дорожит.

Однажды Петр, увидев, как Мор лупит своей палкой негра-забойщика, гневно окликнул его, поманил в пустой штрек:

– Вот что, Якоб, прекратите-ка это мордобитие!

Мор прищурил на него льдистые глаза:

– Не суйтесь не в свое дело, Питер! Вы что, будете мне приказывать?

– Я просто выброшу эту палку.

– А я выброшу вас!

– Это мы посмотрим, кто кого! – Петр усмехнулся.

Усмешка совсем разозлила Мора. Он готов был кинуться в драку. Но сдержался. Сник. Сказал: