Олег Коряков - Странный генерал

Приехав в Преторию, Петр остановился в одном из привокзальных постоялых дворов. Сопровождавших его негров расположили на дворе. Хозяин, рябой одноногий бур, спросил у Петра:

– Надолго?

– День, два.

Больше хозяина ничего не интересовало.

Позавтракав, Петр отправился к Мору.

Якоб Мор занимал громадную, обставленную с роскошью комнату в одной из гостиниц на главной, Церковной площади. Похоже, он разыгрывал из себя богатого путешественника, это льстило его натуре. С Петром Мор держался суховато, сразу дав почувствовать, что именно он возглавляет экспедицию. Он только спрашивал – Петр отвечал. Потом Мор отпустил его.

– Вы можете быть свободным до пяти вечера. В пять явитесь сюда, придет тот человек, который поведет отряд.

«Ну-ну, главнокомандующий!» – про себя ухмыльнулся Петр.

Он решил осмотреть город, но на это не понадобилось много времени. Столица Трансваальской республики, расположенная среди высоких голых холмов, по существу представляла собой большую деревню, зеленую и чистую. На город она походила лишь в центре, где были собор, банки, гостиницы, магазин и занимающий целый квартал дом правительства. На Церковной площади высилась гранитная глыба с плоским, выровненным верхом. Заинтересовавшись, Петр спросил у прохожего, зачем торчит этот камень. Тот глянул на Петра снисходительно:

– Приезжий?.. Это цоколь для памятника нашему дяде Полю, президенту.

Петр знал, как уважительно относятся буры к старому Павлу Крюгеру, и все же не мог не удивиться: живому готовят памятник. Он долго стоял у глыбы гранита, пытался представить, каким закаменеет на ней президент. Но для этого надо было знать хотя бы, каков он из себя. У Петра мелькнула озорная мысль – пойти в дом правительства; говорят, увидеть президента очень просто: он принимает любого, обходясь без всяких секретарей и адъютантов. Но с чего же это идти к нему? Просто так, из мальчишеского любопытства?

Петр двинулся в противоположную сторону.

От площади тянулись лишь две замощенные улицы, другие заросли травой, по ним бродили козы. Мрачноватые кирпичные особняки тонули в садах. Вдоль тротуаров журчала вода в аккуратных канавах: в Претории была искусственная оросительная сеть.

Петр миновал окраинные дома. Впереди буйно зеленел больничный парк. Солнце поднялось уже высоко, земля чуть парила, подсыхая после ночного ливня. Петр свернул с дороги и, бросив на траву куртку, прилег в тени баобаба.

В свои двадцать четыре года он уже немало побродил по земле, но всякий раз, оказываясь в новом месте, ощущал в душе тревожно-смутное предчувствие каких-то свершений, и радость познания, и необъятность мира, манившего его и ласково, и грозно. Вновь судьба сорвала его с обжитого места и вела теперь в незнаемую глубь континента, в дикую африканскую глухомань.

Он не страшился опасностей, только лучше было бы встречать их бок о бок с верным другом, нежели с этим злобным Якобом. Петр понимал, что жить с ним в мире ему едва ли удастся, тем более что и официальные их отношения были достаточно сложными. Формально во главе экспедиции стоял Мор, но за разведочные работы отвечал Петр. А ведь эти работы и составляли цель экспедиции.

Уже перед самым отъездом Бозе напутствовал Петра:

– Вся надежда, Питер, на вас. Вы понимаете толк в золотодобыче и разберетесь там, стоит ли игра свеч… Может быть, вы немножко обижены на меня: вот-де старый дурак Артур Бозе требует от меня найти ему золота, а начальствовать поручает Мору. Так вот что я скажу. Золота я не требую. Мне нужен только честный ответ понимающего в деле человека – есть смысл пускаться в эту авантюру или нет. А насчет Мора – что ж, он человек здешний, опыта у него побольше вашего, он знает край и знает, как надо обращаться с кафрами. Однако он начальник для всех, но не для вас. Вы отвечаете только передо мной. Это вам понятно?

– Мне-то понятно, – улыбнулся Петр, – важно, чтобы было понятно и Мору.

– Я с ним говорил. Он не дурак и знает, что без вас ему как без рук.

– А вы не скажете мне, – Петр замялся, – что он за человек?

Этот вопрос ему давно хотелось задать хозяину, но все считал, что не очень удобно делать это. А теперь стало необходимо.

Бозе внимательно посмотрел на собеседника и, уминая табак в трубке, задумчиво опустил голову.

– Любопытство естественное и деловое. Только не знаю, смогу ли я его удовлетворить полностью. Отец Мора был англичанин, мать, по его словам, бурская женщина. Родился Якоб в Капштадте. В молодые годы он служил там в полиции, потом перебрался в наш Трансвааль, и здесь парню не очень повезло. Пытался он грести алмазы, пробовал торговать, путался с английскими миссионерами и наконец прибился вот к моему руднику. Сейчас в Трансваале много таких людей, и не сразу скажешь, каковы они – честные или обманщики, подлые или благородные, – эти искатели счастья на чужой земле. – Бозе взглянул на Петра и, видимо, только тут сообразил, какую бестактность он допускает; неловко кашлянул. – У меня Якоб работает уже несколько лет, и сказать что-нибудь плохое о нем я не могу. Может быть, иногда он слишком суров с черными, ну, так ведь старается для дела… Я думаю, вы с ним поладите…

В пять Петр был у Мора. Почти следом за ним вошел высокий светловолосый бур в суконной куртке и кожаных штанах. Шею, несмотря на теплую погоду, обвивал вязаный шерстяной шарф.

– Ян Коуперс, – представился он.

Мор тотчас начал деловую беседу. Петр с интересом присматривался к будущему проводнику. Коуперс был молод, не старше тридцати лет, но держался с достоинством, речь его была свободна и грамотна. Он сразу располагал к себе – внимательным взглядом живых, умных глаз, спокойной улыбкой, красивой естественной осанкой. На красноватой обветренной коже белели выгоревшие на солнце брови, лицо чуть портил рваный шрам у губы на левой челюсти, но стоило Коуперсу улыбнуться, и неприятное впечатление от шрама исчезало.

Ян слушал Мора, отвечал на его расспросы и время от времени поглядывал на Петра, молчаливо сидящего в сторонке. Должно быть, они понравились друг другу.

В комнате сделалось темно: громоздкие тучи прикрыли небо. Хлынул дождь – обычный здесь свирепый толстоструйный ливень.

Петр, подойдя к окну, не сдержался:

– Ну хлещет! Вот она, Африка…

Коуперс с улыбкой покосился на него:

– Настоящая Африка начнется там. – Он махнул куда-то на северо-восток. – Все, друг, впереди.

Третий день караван золотоискателей шел на север от Миддельбурга. Размеренно поскрипывали колеса громадных крытых фур, покрикивали на волов конные вожатые, изредка раздавалось сухое хлопанье фоорслага – длинного кожаного бича. Негры были довольны: тяжелый груз тащили волы в повозках, на каждого чернокожего теперь приходилась кладь не больше сорока – пятидесяти фунтов [22]. Только надо было идти кучно, не петь, не разговаривать – тогда баас Мор не сердился и его палке нечего было делать.