Алексей Ивакин - Десантура

А настоящая беда пришла позже. Под утро…

— Открывайте! НКВД!

Бешеный стук ломал дверь.

ещё пьяные они открывали двери. ещё пьяные тряслись в открытой полуторке. ещё пьяные весело затянывали: «Черный ворон, чооооорный вороон!»

— Имя, звание?

— Тарасов… Майор…

— Цель заговора?

— Какого ещё заговора? Не понял!

Конвоир так двинул прикладом, что все вопросы снялись.

Особая тройка дала пять лет. Полсотни восемь дробь три.

А освободили в сороковом. По бериевской амнистии. Статью не сняли, но хотя бы поражения в правах не было. Живи — где хочешь, работай — кем хочешь. Но не в армии.

В Харькове его встретила Наденька с дочкой на руках. Со Светланкой…

Четыре года он просидел в одиночке. Есть такой город — Ворошиловск. Родина, говорите?

А потом он работал инструктором по парашютному делу. В парке развлечений. Ну, лекции ещё читал. Сто семьдесят прыжков! Сто семьдесят! А он — лекции…

А двадцать четвертого июня его снова призвали в армию.

Двадцать четвертого июня сорок первого…

— Двадцать четвертого я первый раз водку попробовал. Когда батю на войну провожали. Мать тогда как зыркнет… А отец спокойно так ей: «Он сейчас старшой». И в стакан мне плеснул на донышко. Не чокаясь. Как знал. Осенью похоронка пришла. В октябре. Пропал без вести под Киевом. Вот же… Где Киров, а где Киев?

— И что?

— Что, что… — пожал плечами рядовой Шевцов. — Ни что! Унесло меня тогда с того самогона… Батю так и не проводил толком. Полуторка за ними пришла — а я в кустах блевал. Стыдно до сих пор. А после похоронки я в военкомат побежал. Добровольцем, говорю, возьмите. А они говорят — приказа нет такого, чтобы до восемнадцати. А мне восемнадцать в ноябре. В ноябре и ушёл. Сначала в запасный полк. А оттуда уже в бригаду.

— За сиську баб так и не подергал в колхозе-то? — засмеялся кто-то из темноты.

— Коров только… — вздохнул Швецов, — Матери, когда помогал…

И тут до рядового дошло:

— Что? Что ты сказал? Да наши девки…

— Да не ори ты, — добродушно ответил ему голос. — Бабы, они же и в Турции бабы. Их дергать надо, да. Иначе тебе дергать не будут.

Отделение заржало в полный голос.

— Ошалели совсем? Сейчас у меня кто-то не по сиськам огребет!

Сержант Заборских выскочил из темноты:

— Млять, епишкин корень, вы чего, уху ели? Швецов — три наряда вне очереди!

— А я то что? — возмутился рядовой. — Это они!

Рядом кто-то прыснул со смеху.

— Норицын! Три наряда!

— Есть три наряда! — придавливая смех, ответил ефрейтор Норицын.

— Заборских, мать твою! — послышался голос отдалече. — Совсем обалдели? Тишину соблюдать! ещё один звук — пять нарядов сержанту.

— Есть, товарищ младший лейтенант! — сержант Заборских показал отделению кулак.

Парни замолчали, тихо смеясь про себя.

А потом кто-то из них свистнул. Тихонечко так.

— Млять, кто свистит? — зашипел командир взвода.

В ответ свистнули ещё раз.

— Удод! Заткнись! Узнаю — хохолок в жопу засуну. Заборских, опять твои хулиганят?

— Никак нет, тащмлалей! — полушёпотом крикнул сержант.

За его спиной кто-то засмеялся в полголоса. Отделение зафыркало в рукавицы.

— Лежать! Лежать, я сказал!

В темноте щелкнул затвор.

— Лежать, пристрелю! Вы чего, бойцы, совсем охамели?

Младший лейтенант Юрчик погладил левой рукой дергающуюся щеку — результат летней ещё контузии. Ссука… Сколько дней прошло…

— Лежать тихо. Без звука. Чтобы слышно было как мышка пернет. Что особо не ясного? Почему орем на весь котёл, так что в Демянске слышно?

Небо чернело мартовской ночью. А ели почему-то голубели…

— Товарищ младший лейтенант, вы бы пригнулись… Хоть и темно, но демаскируете…

Юрчик заиграл желваками. Сержант явно издевался над ним. Знают, сволочи, что не воевал ещё. Хоть и контузия…

…Младший лейтенант Женя Юрчик не всегда был младшим лейтенантом. Раньше он был студентом Гомельского педагогического техникума. Только вот доучиться не успел. Двадцать шестого июня наскоро сформированный из коммунистов и комсомольцев истребительный батальон приступил к охране «Гомсельмаша». Там-то Женя и столкнулся с первым немцем.

— Ваши документы, товарищ командир!

Высокий, ладный артиллерийский капитан с удивлением посмотрел на двоих студентов в кепочках, но с винтовками за плечами.

— Вы ещё кто такие?

Женя показал ему красную повязку на рукаве:

— Истребительный батальон Центрального района, товарищ капитан.

— Ну да… Истребительный батальон… Свои документы предъявите для начала!

Студенты смущенно переглянулись. Патрулировать им приходилось в гражданской одежде. Хотя командир батальона — старший лейтенант НКВД товарищ Соловьев — обещал в ближайшее время обеспечить истребителей армейским обмундированием.

Женя закинул винтовку на плечо и полез в карман белой рубашки.

Капитан взял временное удостоверение и стал его изучать:

— Действительно, истребители… А что ж как махновцы одеты? — капитан добродушно улыбнулся.

— Так не успели ещё, товарищ командир. А вы с фронта? — спросил товарищ Юрчика — Коля Савельев.

— С фронта, ребята, с фронта.

— И как там? — жадно спросил Костя. У него даже заблестели глаза, и он подался всем корпусом к капитану так, что тот слегка отодвинулся.

— Нормально! — спокойно кивнул капитан. — Мы давим. Временные трудности есть, но мы их скоро преодолеем. И пойдем вперёд.

— Эх… Не успеем повоевать… — грустно вздохнул Женька, поджав губы.

— Не переживайте, — подмигнул артиллерист. — А покажите-ка мне как к заводоуправлению пройти.

Женька повернулся, показывая дорогу:

— Значит вот прямо сейчас пойдете, вдоль этого забора, там свернете налево и…

Вдруг он запнулся, будто вспомнил что-то:

— Товарищ командир, а документы все-таки покажите…

— Вы что ребята, немецкого шпиона во мне разглядели? — развел руками капитан, удивленно улыбаясь.

— Порядок такой, товарищ капитан…

Капитан опять улыбнулся, полез левой рукой в карман гимнастерки и мельком посмотрел за спины ребят.

Юрчик машинально стал оглядываться…

Последнее, что тогда увидел Женя — финка, летящая в горло Косте. А потом сокрушительный удар чем-то тяжелым сзади.

Диверсантов тогда так и не взяли. Это Женя узнал уже в Смоленском госпитале. А в октябре его призвали в армию…

…- Заткнитесь, говорю, ироды! — Юрчик вышел из себя от злости. — Немцы рядом!

— Лейтенант, разведка возвращается!

Взвод моментально затих. Послышался скрип снега… А потом появились две фигуры в маскхалатах. Ребята из его взвода, посланные за речку посмотреть — что там да как.

— Ну что там?

— Речка промерзла. А за речкой в перелеске — кабели связи. Тихо, следов нет. Что делать будем?