Николай Бадеев - Принимаю бой

На кораблях было тесно: кроме экипажей, в поход шли десантные сухопутные войска, мастеровые для ремонта судов и оружия. Люди спали вповалку среди огромных бочек с солониной, треской, пресной водой.

То на одном, то на другом корабле печально приспускали флаги, и падали, падали за борт покойники, завернутые в парусину.

Но корабли шли вперед.

В середине ноября 1769 года «Евстафий» и вся русская эскадра появились в Средиземном море.

Турецкий султан Мустафа III вначале не поверил этой вести. Он долго не мог понять, как русские добрались вокруг Европы до западных берегов его империи.

Приход балтийцев вызвал бешенство «Блистательной Порты», как называли тогда турецкое правительство.

— Первая порядочная буря эту странную эскадру опрометчивого русского, не знающего здешних вод, непременно истолчет в щепки и разметет по морю, — утверждал один из турецких министров.

— Не владея ни одним портом, они скоро будут принуждены оставить архипелаг с полным бесчестием, достойным безумного предприятия, — вторил главнокомандующий турецким флотом адмирал Ибрагим Хосамеддин.

Турки возлагали надежды на морских червей: они, мол, быстро источат корпуса судов, не приспособленные для плавания в южных водах. Но адмирал Спиридов еще в Кронштадте приказал обшить подводную часть кораблей дюймовыми досками с прокладкой из овечьей шерсти. Поэтому эскадра и называлась «обшивной».

Султан повелел потопить дерзких пришельцев. Но адмирал Хосамеддин осторожничал; он не торопился завязывать решительное сражение с кронштадтской эскадрой.

Русские тем временем высадили десанты в южной Греции, вышвырнули неприятеля из нескольких крепостей и тем вынудили турок срочно оттянуть с Дуная значительные сухопутные силы.

И тогда к султану Мустафе прибыл помощник Хосамеддина вице-адмирал Гассан-паша. Это был смелый и опытный моряк. За многие победы султан дал ему устрашающую кличку «Крокодил морских сражений». Свирепый Гассан-паша и в Стамбуле и на кораблях неизменно расхаживал с львицей на поводке.

— Я найду русских и устрою из их судов фейерверк, — заверил он султана.

А Спиридов и сам искал встречи с вражеским флотом.

Вечером 23 июня 1770 года русские обнаружили эскадру «Крокодила» между островом Хиос и побережьем Малой Азии: 16 линейных кораблей, 6 фрегатов и свыше полусотни других судов, на которых было 1430 орудий и 16 000 моряков.

Русская эскадра состояла из 9 линейных кораблей, 3 фрегатов, бомбардирского корабля и 4 вспомогательных судов, которые насчитывали 736 орудий и 5000 моряков.

Превосходство врага не устрашило Спиридова. Всю ночь команды готовились к бою. На рассвете 24 июня эскадра снялась с якорей и направилась в Хиосский пролив. На «Евстафии» взвился красно-белый флаг и раздался пушечный выстрел. Это означало: «Гнать на неприятеля!»

Адмирал Спиридов, в парадном мундире, при всех орденах, с обнаженной шпагой, отдавал приказания. Канониры стояли у заряженных орудий, держа в руках фитили. За высоким фальшбортом укрылись солдаты с пиками и абордажными топорами в руках.

Турецкие суда стояли в три линии. Впереди линейные корабли, за ними фрегаты, каравеллы, бригантины…

Расстояние быстро сокращалось. Гассан-бей дивился и недоумевал: это безумие вступать в бой с флотом, превосходящим русских вдвое числом кораблей и пушек и втрое числом моряков.

Кронштадтские корабли приближались. Осталось всего три кабельтовых, а они почему-то не стреляли. Гассан-паша не выдержал, приказал открыть огонь: надо остановить этих отчаянных северян, остановить во что бы то ни стало!

Грохнули пушки, и у бортов русских кораблей упали сотни ядер.

— Подходить ближе! — приказал Спиридов.

Когда до противника осталась дистанция пистолетного выстрела, эскадра окуталась дымками выстрелов. На корме «Евстафия» грянул оркестр.

— Играть до последнего! — крикнул адмирал.

«Евстафии» стрелял в упор по адмиральскому кораблю «Реал-Мустафа», и ядра насквозь прошивали врага.

Гассан-паша стоял на шканцах, и в ярости грозил кулаком командиру «Евстафия».

Гонцы на быстрых шлюпках доставили его приказ всем кораблям — сосредоточить огонь по «Евстафию».

Корпус «Евстафия» содрогался от ударов тяжелых ядер. Рухнули паруса, загорелись снасти. Корабль начало сносить течением на «Реал-Мустафу».

Сильный удар, треск ломающегося дерева… «Евстафии» навалился на турецкого флагмана.

— На абордаж! — приказал Спиридов. — Вперед, ребята!

Более пятисот солдат и матросов бросились на палубу «Реал-Мустафы». Началась яростная рукопашная схватка. Бились насмерть.

А на палубе «Евстафия» играл оркестр.

Русский матрос прорвался к кормовому флагу турецкого корабля. Защищая знамя, турки прострелили ему правую руку, отсекли кисть левой руки. Матрос зубами вцепился в полотнище и сорвал его с флагштока. Изорванный в клочья флаг доставили Спиридову.

Турки стали бросаться за борт.

— Назад! — закричал Гассан-паша. — Аллах поможет нам!

С саблей в руке «Крокодил морских сражений» рванулся в гущу боя, но, получив удар топором, прыгнул за борт и поплыл к ближайшей шлюпке.

«Реал-Мустафа» горел, пламя перекинулось на «Евстафии». Русские матросы пытались на шлюпках оттянуть «Евстафии» от турецкого судна, но безуспешно. Тогда Спиридов перешел на другой корабль, продолжая руководить сражением.

Вскоре на палубу «Евстафия» с грохотом упала горящая грот-мачта турецкого корабля. Ее обломки угодили в пороховой погреб, и корабль взорвался. Но вслед за ним взлетел на воздух и «Реал-Мустафа».

Турецкие корабли в беспорядке отходили в Чесменскую бухту под прикрытие береговых батарей. Русская эскадра стала у входа в гавань, заперев выход вражескому флоту.

Подвиг экипажа «Евстафия» вызвал всеобщее восхищение.

«Все корабли с великой храбростью атаковали неприятеля, все с великим прилежанием исполняли свою должность, — говорилось в донесении в Петербург, — но корабль адмиральский «Евстафии» превзошел все прочие. Англичане, французы, венециане и мальтийцы, живые свидетели всем действиям, призналися, что они никогда не представляли себе, чтоб можно было атаковать неприятеля с таким терпением и неустрашимостью».

Моряки издревле считали, что лучший памятник погибшему кораблю — его имя на борту нового. Таких памятников «Евстафию» было четыре. Последний — линкор «Евстафии» вступил в состав Черноморского флота в 1910 году. 5 ноября 1914 года он принудил к бегству германо-турецкий линкор «Гебен», обладавший двойным превосходством в артиллерии.

Реликвии с чесменского «Евстафия», поднятые водолазом со дна Хиосского пролива, вот уже семьдесят пять лет украшают Морской музей.