Николай Бадеев - Принимаю бой

Самовар искали долго. Взламывали каюты, склады, залезли в судовую кассу. Нет и нет!

— Осмелюсь предположить, сэр, — докладывал генералу Пулю командир отряда морской пехоты. — Самовар большевики уничтожили.

В 1920 году интервенты, удирая из Мурманска, увели «Аскольд» с собой.

Так и не вернулся пятитрубный морской скиталец на свою Родину.

А самовар матрасы сумели-таки вынести с корабля и в перерывах между боями — многие аскольдовцы сражались с интервентами на суше, — попивая чаёк, тепло вспоминали английских друзей. Морякам было известно, что английские рабочие требовали немедленного прекращения интервенции, по всей стране проходили бурные демонстрации под лозунгом: «Руки прочь от России!»

Когда интервентов и белогвардейцев вышвырнули с Севера, матросы доставили самовар в Морской музей.

Поныне эта реликвия интернациональной пролетарской солидарности стоит в нашем музее.

Однажды известный советский флотоводец Иван Степанович Исаков долго и внимательно рассматривал хранящиеся в музее модели военных судов.

— Богатая коллекция, — сказал он. — Досадно, что не хватает в ней одного очень интересного корабля.

— Крейсера? — спросил историк флота и моделист Сергей Федорович Юрьев. — Сторожевика? Новой подводной лодки?

— Не угадали, — улыбнулся Исаков.

Взяв лист чистой бумаги, он стал рисовать… парусную рыбницу.

— Но наш музей — военно-морской, — недоуменно промолвил Юрьев.

А Исаков продолжал рисовать. Он тщательно вывел корпус, мачту, косой парус, изобразил даже сельдяные бочки на палубе и спущенный за борт кусок рыболовной сети. И вдруг карандаш, соскользнув вниз, к самому килю шхуны, начертал такое, что Юрьев ахнул.

— Да-с, вот так-то, — сказал Иван Степанович. — А предложил это инженер-механик Каспийской военной флотилии Валерьян Людомирович Бжезинский. В последние годы я потерял его из виду…

Весной 1920 года белогвардейские корабли, действовавшие в Каспийском море, панически шарахались от простых безобидных рыбниц. Едва завидев парус, сразу поворачивали и давай бог ноги. И лишь отойдя кабельтовых на тридцать, открывали по суденышку ураганный огонь. И стреляли непременно на большом ходу, часто меняя курс…

А все началось с таинственного исчезновения вспомогательного крейсера «Князь Пожарский». Вышел он на подступы к красной Астрахани заградить минами фарватер большевистским кораблям из Волги в Каспий и пропал. Пропал, как его и не было! Катера и самолеты много дней обшаривали море, но не нашли никаких следов. Словно бы испарился «Князь Пожарский».

И стали белые гадать: что ж приключилось? Кораблекрушение? Кой черт, на море царил штиль. Следовательно, крейсер потопили? И притом потопили мгновенно — радист не послал в эфир даже короткого сигнала. Господи, неужели опять эта дьявольская рыбница?..

В конце девятнадцатого года один из белогвардейских кораблей встретил в море рыбницу. Несколько деникинцев на катере подошли к паруснику. На палубе суденышка подрагивала пара увесистых осетров, из корзин торчали судаки и сазаны.

— Рыбу забрать! — приказал офицер. — Судно осмотреть!

— Господин офицер! — обратился к нему старший из рыбаков. — Оставьте что-нибудь: врдь дома жены, дети, есть нечего…

— Молчать! — рявкнул офицер. — Встать здесь!

Трое рыбаков и худенький подросток сгрудились на корме.

Стуча сапогами, солдаты осмотрели трюмные отсеки, рубку, забрали медный чайник, кружки, брезентовый плащ. Юный рыбак с нескрываемой ненавистью глядел на грабителей.

— Почему не выпускаем? — шепнул он капитану.

Офицер заметил, как тот порывисто сжал руку подростка.

— Что ты сказал? — накинулся деникинец. — А ну повтори! Чего выпускать?

Мальчик молчал.

— Осмотреть шхуну еще раз! Каждый уголок прощупать!

Снова шарили в трюмах, в рубке.

— Ничего особого, господин капитан!..

Набежавшая волна вдруг сильно накренила парусник. Офицер — он оставался на катере — увидел: под килем у шхуны что-то тускло блеснуло. Деникинец ухмыльнулся: ах вот они где самую крупную рыбку прячут…

— Всем стать к борту! — закричал он. — Взять рыбаков под прицел!

Судно накренилось, и лицо офицера вдруг побелело от страха: под днищем виднелось длинное, блестящее сигарообразное тело: торпеда!!!

Рыбаков связали, доставили в Петровок. Конечно, оказались они красными матросами, коммунистами. А мальчонку взяли для маскировки: обучаем, мол, промыслу.

— В каком затоне вооружаются рыбницы? — допрашивали белые. — Сколько торпед на астраханском складе? В какие районы направляются суда-ловушки?

Моряки молчали. Белые зверски истязали пленников, вновь и вновь повторяли вопросы. В ответ — ни звука. И только когда белый атаман спросил, сколько же рыбниц вооружены торпедами, самый старший из «рыбаков», человек с упрямым подбородком, сплевывая кровь, ответил:

— Все! Не отведать вам больше каспийской рыбки, буржуи проклятые!

Комиссара и его «рыбаков» казнили. А командирам кораблей строго приказали: не подпускать рыбницы на пушечный выстрел.

С тех пор белые бешено палили по каждой рыболовецкой шхуне, палили без предупреждения. Еще бы: такая рыбница-торпедница может бесшумно подкрасться ночью к самому крупному кораблю и запросто отправить на дно. А то врежется вместе с торпедами (у захваченной шхуны их оказалось две) в борт крейсера, взорвет и себя и корабль.

Но белогвардейские корабли продолжали исчезать. Бесследно пропал нефтевоз, переоборудованный в боевой корабль. На его палубе стояли шестидюймовые пушки, а бортовые цистерны залиты бетоном, такую плавучую крепость могла потопить только торпеда. Пропал и крейсер «Князь Пожарский»…

Сергей Федорович Юрьев изготовил модель парусника, вооруженного торпедами.

Стали разыскивать Бжезинского.

— А не тот ли Бжезинский, что участвовал в создании первых советских крейсеров и эсминцев? — предположил кто-то из сотрудников музея.

Позвонили Валерьяну Людомировичу.

— Да, я служил на Каспии, — был ответ. — Рассказать о рыбницах-торпедницах?

Еще до встречи в музее мы узнали от старых моряков биографию Бжезинского. В марте 1917 года он, будучи мичманом, был избран балтийскими матросами членом Кронштадтского Совета. А летом того же года был направлен в Мурманск механиком на крейсер «Аскольд», участвовал там в борьбе с меньшевиками и эсерами. Потом Каспий. Был делегатом X и XI съездов большевистской партии. В годы пятилеток строил корабли.

И вот в музей пришел высокий, седоволосый человек.