Вальтер Флегель - Командир полка

Дальке, даже не пошевелившись, буркнул:

— А ты получше старайся, чтобы поскорее смог заменить меня.

— Товарищи, не шумите попусту! — попытался утихомирить спорящих Шрайер. — Никакой тревоги никто не объявлял, так есть ли повод для спора? Дальке вернулся, он сделает для себя соответствующий вывод, и все…

— А мы здесь вовсе не спорим, товарищ Шрайер. Мы просто не имеем права оставлять такой проступок без внимания. Вот и пусть все товарищи выскажут свое мнение.

— Конечно! — буркнул Бюргер. — Товарищ унтер-офицер безусловно прав. Дисциплина есть дисциплина, и ее нужно соблюдать.

Бюргера поддержал Гертель.

— Когда я в прошлом году опоздал из городского отпуска, меня даже не наказали. И хотя у меня имелась уважительная причина, все равно, может, это было неправильно. Однако проступок Дальке нельзя оставить безнаказанным…

— Ну тогда наложите на меня взыскание, только кончайте поскорее этот цирк! — перебил Гертеля Дальке.

«Так вот кто тогда говорил о цирке, — встрепенулся Хаук. — Цирк, значит…» Унтер-офицер намеревался строго отчитать Дальке, но его опередил Пауль:

— Ты хоть раз видел, чтобы я самовольно покинул свой тягач? Не видел и не увидишь! Нужно быть серьезным, вот что я тебе скажу.

— Да ты прямо влюблен в свой тягач!

— Это гораздо лучше и полезнее, чем ходить в самоволки. Мы солдаты и всегда должны находиться на том месте, куда нас поставили.

— Хватит мне нотации читать! — небрежно махнул рукой Дальке. — Надоело!

— Нет, не хватит. — Штелинг нацепил очки на нос. — Наберись терпения и слушай, что тебе здесь говорят. В конце концов, мы в армии и не имеем права поступать так, как кому заблагорассудится. У нас коллектив, и твой поступок мы обязаны обсудить. Ты сам виноват!

— Вы, наверное, завидуете мне. Ведь вас со мной не было…

Дальке не успел закончить фразы, так как Пауль начал громко смеяться и никак не мог успокоиться. Вслед за ним засмеялись и другие солдаты.

Дальке с удивлением посмотрел на товарищей, которые хохотали до слез, а потом вдруг вскочил как ужаленный и, почесывая зад, бросился в кусты.

Когда солдаты немного успокоились, Пауль, с трудом сдерживая смех, объяснил:

— Извините, товарищ унтер-офицер… Дело в том, что Дальке сел на… муравьиную кучу. Муравьи заползли ему в брюки, в сапоги… — И он опять рассмеялся.

— Что ж, товарищ Пауль, придется разговор с ним отложить на завтра. Но его нужно закончить до стрельб. У нас все должно быть в порядке.

Все поднялись. Солнце клонилось к горизонту, и длинные тени от деревьев ложились на землю.

Унтер-офицер Хаук лежал на койке, вспоминая разговор с солдатами. Он понимал, что ему еще придется много работать для того, чтобы добиться полного взаимопонимания с ними.

Правда, Дальке, когда обсуждали его проступок, оказался одинок, и это радовало Хаука.

Когда солдаты вошли в палатку, Дальке вытряхивал из сапога муравьев. Все ноги у него были сильно искусаны. Он даже не пошел со всеми в столовую и, наверное, не стал бы ужинать, если бы Шрайер не принес ему еду в котелке.

Хауку не спалось. В голову лезли невеселые мысли. «Завтра или послезавтра начнутся стрельбы, а в расчете — кто в лес, кто по дрова. Правда, Дальке они проработали, что, быть может, подействует на него лучше любого взыскания. Наводчик гаубицы в расчете самая главная фигура, а он фактически поставил себя вне коллектива. Не перегнули мы палку? Не обиделся бы он, ведь в основном от него будет зависеть, куда полетят снаряды: в цель или мимо».

При этой мысли Хаука охватило беспокойство. Кто знает, как станет держать себя наводчик. Хаук понял, что слишком мало и плохо знает своих подчиненных.

«Выходит, что я занимался с ними поверхностно. Выступал на общих собраниях с призывами, переоценивал способности расчета. В любой работе необходима конкретность. Нужно как можно скорее исправлять допущенные ранее ошибки».

Хаук выглянул из палатки. Все небо было усеяно звездами. В одной из палаток, стоявших у передней линейки, горел свет. Из нее до Хаука долетали обрывки голосов и музыка.

Хаук прилег на койку и вскоре заснул тревожным сном.

Сначала ему приснилось, что он, Хаук, сидит перед походным телевизором, а чей-то громкий, раскатистый голос кричит: «Ни один снаряд не попал в цель! Ни один!» Потом раздается щелчок, и маленький походный телевизор превращается в огромный ящик. Кругом густой туман, и из него вдруг является ухмыляющаяся физиономия Дальке. На руках Дальке держит девушку. Он бросает ее под ноги с криком: «Из-за такой девушки нет смысла убегать из лагеря в самоволку!» — и исчезает. Хаук что-то кричит ему вслед. В этот момент девушка открывает глаза, и из них льются яркие солнечные лучи, рассеивающие туман. Раскинув руки, девушка с улыбкой плывет навстречу Хауку. Но как только он захотел обнять ее, она превратилась в жену Германа, который с криком «Тревога! Тревога!» бежал им навстречу. За ним виднелись фигуры солдат из первого взвода. Они бросились на Хаука и повалили его на землю. Кто-то наступил на него, кто-то даже ударил его. И тут Хаук услышал чей-то голос: «Товарищ унтер-офицер! Тревога!»

Вскочив с постели, он быстро оделся и посмотрел на того, кто его разбудил. Это был Дальке, который стоял над ним, застегивая френч.

— Тревога, товарищ унтер-офицер! — повторил Дальке и добавил: — Вам приказано немедленно явиться в полной боевой готовности к унтер-лейтенанту Брауэру.

— Хорошо, — ответил Хаук. Он надел сапоги, схватил свой вещмешок и автомат и бросился к палатке командира батареи.

Брауэр выглядел таким свежим и подтянутым. Он сидел за столом, освещенным светом карманного фонарика.

— Товарищ унтер-офицер, — сказал он, — объявлена боевая тревога. Необходимо быстро разобрать палатки и упаковать их. Запомните: пункт сбора нашего дивизиона на просеке, что идет параллельно главной линейке. Порядок построения: штаб, четвертая батарея, пятая, шестая, транспортные средства, тягачи. О готовности к маршу доложить до двадцати трех тридцати! Полк получил приказ занять район обороны озеро Бюрсте, Лангедорф до четырех ноль-ноль двадцать второго. Вам все понятно?

У унтер-офицера вопросов не было.

— Поставьте задачу расчету и поторапливайтесь.

Хаук побежал к своей палатке.

Четвертая батарея заняла огневые позиции на открытой местности, машины и тягачи укрылись в лесу, который начинался позади ОП.

Как только гаубицы были установлены на ОП, солдаты принялись отрывать укрытие. Со всех сторон доносился стук лопат о землю, слышались негромкие голоса. Откуда-то издалека раздавался рев тягачей.

Когда унтер-офицер Хаук с данными для наводки пошел к Брауэру, ОП еще не были полностью оборудованы. Солдаты молча рыли укрытие.