В. Дайнес - Правда о штрафбатах - 2

Наша семья проживала в Киеве. В 1939 году, окончив 7 классов средней школы, я поступил в артиллерийскую школу специального назначения, которая находилась на территории нынешнего университета физкультуры. Когда началась война, нас, курсантов, вывезли в летние лагеря под Провары. Ходили, как положено, в форме с соблюдением всех установленных знаков различия. Рыли противотанковые рвы, строили различные оборонные сооружения под Киевом. С началом мобилизации тех, кто родился в первой половине 1924 года, забрали в артиллерийские училища, а тех, кто во второй, в том числе и меня, отпустили по домам.

Учреждение, в котором работал отец, должно было эвакуироваться в Астрахань. Решили ехать всей семьей. В Астрахани устроился работать на рыбзавод — мотористом. Когда немецкая авиация начала массированные бомбежки нефтехранилищ, Волга горела в буквальном смысле этого слова. Несмотря на протесты матери (отец в это время уже ушел на фронт), я принял решение уйти добровольцем. Наша 159-я стрелковая бригада, сформированная исключительно из моих ровесников (рядовой состав был 24-го года рождения, а командный — 23-го), была направлена на Сталинградский фронт. Мне не исполнилось еще 17. К слову, уже после войны было подсчитано, что из каждых 10 человек 23-24-го годов рождения в живых остался один…

На каком направлении вела бои ваша дивизия?

Первый бой мы приняли на южном фланге Сталинградского фронта. Потом были-бои в Сальских степях, под Батайском, Ростовом, на Миусс-фронте и подступах к Крыму. Меня направили во фронтовую школу младших лейтенантов в Новочеркасск под Ростовом. Проучился я там всю зиму и получил звание младшего лейтенанта. К тому времени имел хорошую подготовку как артиллерист, был наводчиком орудия, но меня отправили в пехоту. Получил назначение в 197-й запасной полк, который входил в состав 4-го Украинского фронта и вел бои уже в Белоруссии. Там и случилось то, что изменило мою дальнейшую службу… Полк получил задание на выдвижение. Вышли мы из Могилева под вечер. То ли кто-то из местных жителей навел немцев, то ли сработала их разведка, но налетела эскадрилья «юнкерсов». Все произошло настолько неожиданно, что люди даже не успели разбежаться в разные стороны. Одним словом, полк фактически был уничтожен.

Сколько личного состава находилось в полку?

Точно сказать затрудняюсь. Людей было много. Это запасной полк. Он предназначался для комплектования кадров для всей армии. Туда направлялись бойцы и офицеры после ранений, окончания различных школ, училищ и т. д. Так вот, когда закончилась бомбежка, с трудом удалось собрать остатки полка. Кто-то дал команду уйти с дороги, которая вела на Брест, в лес. Зачем — до сих пор мне так и не понятно. Шли до двух часов ночи. Заблудились. И тут ко мне подходит политработник. Оказалось, что из офицерского состава нас осталось двое.

А остальные куда подевались?

Не знаю. Кого-то убило, кто-то просто сбежал. И такое случалось. Да в той обстановке никто никого не считал и даже не пытался искать.

Политрук отзывает меня в сторону и говорит: «Поскольку ты закончил школу младших офицеров, знаешь, как работать с картой, компасом, — выводи личный состав». А ведь карты старые. Ночь. Незнакомый лес. Определить местонахождение без привязки к местности — невозможно. Как быть — не знаю. Но понимаю, что от меня ждут какого-то решения. Высвечивая спичками карту, определил, что где-то рядом просека, которая должна вывести нас хоть на какую-то дорогу.

Идем по этой просеке, она плавно переходит в болото. Я впереди. Вода все выше и выше. В голове пульсирует мысль: «Куда ты идешь, тоже нашелся мне полководец». Короче говоря, когда вода дошла до груди, подумал, что все: или расстреляют, или… надо идти до конца. И только после того как уровень воды начал понемножку спадать, понял, что с первой своей командирской задачей справился. С рассветом мы выбрались из леса. Оказалось, что, сделав крюк по лесу, мы опять вышли на дорогу на Брест и… оказались в тылу отступающих немцев. На радостях, что вышли, кто-то начал предлагать вступить в бой. А как вступать, с чем? Запасной полк — это солдаты, в лучшем случае с трехлинейкой. Поскольку на меня возложили командование, принимаю решение: никаких действий не предпринимать, а дожидаться подхода наших.

И вот, в награду за то, что я вывел без потерь остатки полка, меня направили командиром взвода в 322-ю отдельную армейскую штрафную роту.

Это был приказ по дивизии или по армии?

По армии. Штрафные роты формировались при армиях. В данном случае по нашей 28-й армии.

Почему выбор пал именно на вас — младшего лейтенанта небольшого росточка?

Формальным объяснением было то, что Ключко, мол, самый достойный, имеет опыт боевых действий, справился со сложной задачей. Но это, повторяю, формальная сторона. В то время никто никого не спрашивал: хочешь ты или не хочешь. Правда, из четырех офицеров, направленных в штрафроту, в пункт назначения прибыл только я один.

Рота была уже сформирована?

Нет. Решение о формировании 322-й штрафной роты при нашей армии было принято. Но только когда был полностью укомплектован штат офицеров, к нам начал поступать рядовой состав из московских тюрем — Бутырской и Стромынки. Это были те, кому разрешили искупить кровью свою вину перед советским обществом. Общая численность роты составила около 300 человек. На каждый взвод приходилось по два офицера.

Боевое крещение рота приняла…

В Белоруссии. После форсирования реки Неман и прорыва обороны немцев остатки нашей роты, человек 12, попали в окружение. Выводить опять довелось мне. Причем бойцы полностью переодели меня, да так, что вид у меня стал, как у обычного пастуха. Вот в таком виде я и предстал перед офицером Смерш. Три дня нас допрашивали, пока не выяснили, что на данном участке в прорыве обороны немцев действительно принимала участие штрафная рота, что младший лейтенант Ключко является командиром взвода.

Михаил Григорьевич, какие конкретные задачи возлагались на штрафную роту?

Основной была одна задача: обеспечить путь к наступлению конкретной части. А методы ее выполнения были разные: от разведки боем до взятия той или иной высоты или конкретного рубежа обороны противника. Приходилось прокладывать дорогу и в минных полях. В общем, можно сказать так: штрафниками командование затыкало все дыры, они призваны были исправлять промахи начальства, которое ради обнаружения огневых средств противника посылало на верную смерть тысячи бойцов, ведь жизнь осужденных ничего не стоила. Вот и гнали в самое пекло одну штрафроту за другой…

Немцы штрафников боялись?