Николай Александров - Севастопольский бронепоезд

Когда два снаряда упали очень уж близко, командир приказал открыть огонь по корректировщику. Сбить его на такой высоте, конечно, мудрено, но попугать надо. [88]

Уклоняясь от нашего огня, самолет завилял из стороны в сторону. Это сказалось на точности корректировки. Снаряды стали рваться далеко от бронепоезда.

С самого начала нашей вынужденной стоянки связисты подключились к телефонной линии. Поэтому командование знало о положении бронепоезда. Со стороны Севастополя к нам на выручку прилетело звено истребителей. Вражеский корректировщик бросился наутек.

Снаряды вокруг бронепоезда рвались еще минут пятнадцать. Но теперь стрельба велась на авось, вреда нам она не причиняла.

В это время командир 8-й бригады попросил «огонька»: на участке 2-го батальона противник бросил в атаку свою пехоту.

К пушкам встали сокращенные расчеты. Капитан Головин быстро рассчитал исходные данные. Понадобилось лишь несколько пристрелочных выстрелов — и вот уже залп на поражение. Хорошо, точно корректирует огонь лейтенант Молчанов!

Пока ремонтировали путь, пришлось выпустить несколько десятков снарядов. Это не понравилось фашистам. Целая эскадрилья «юнкерсов» устремилась в неподвижному бронепоезду, чтобы добить его. Три краснозвездных ястребка, все еще барражировавших над нами, смело вступили в бой. «Юнкерсы», отстреливаясь, отвернули. Ушли и наши истребители. Но тут из-за горы выскочили еще три бомбардировщика. Прекратив огонь по суше, переносим весь огонь на них.

Самолеты сбились с боевого курса. Сброшенные ими бомбы упали далеко от бронепоезда.

Через полтора часа путь был восстановлен. Мы снова получили возможность маневрировать. В мирное время на такую работу понадобился бы целый день.

Перейдя на новую позицию, бронепоезд отразил налет трех штурмовиков, пролетавших на бреющем полете, и двух звеньев пикирующих бомбардировщиков. После их налета железнодорожному взводу пришлось еще в двух местах восстанавливать повреждения полотна.

До конца дня мы трижды открывали огонь, выполняя заявки морских пехотинцев. [89]

За время службы на флоте мне пришлось многое испытать. Плавал на боевых кораблях, был на береговых батареях, дрался в морской пехоте. А теперь — бронепоезд. Непривычное дело. И не только для меня — для большинства моряков. Случаются, конечно, и ошибки, и промахи. Но коллектив подобрался дружный: один за всех, все за одного. Взаимная выручка помогает в бою и в учебе. А учиться приходится на ходу.

После тяжелых боев на дорогах Крыма в Севастополь прибыли Чапаевская дивизия и другие части Приморской армии, эвакуированные из Одессы. Я все надеялся увидеть товарищей из первого морского полка, в котором сражался на подступах к Одессе. Но не довелось.

О судьбе полка узнал от комиссара Порозова.

— Вы в первом морском воевали, у Осипова? — спросил он как-то.

— Да…

— Нет его больше, — поколебавшись, сообщил он, — погиб первый морской. Остатки полка во главе с Яковом Ивановичем Осиповым по дороге к Симферополю попали в засаду. Погибли все…

Погибли все… Хотелось крикнуть: «Неправда, ошибка это, не могли погибнуть они, не мог умереть наш батя!» Невольно сжимаются кулаки.

…Яков Иванович Осипов. Как любили его матросы, как любил он каждого бойца! Большой жизненный путь был за его плечами. Он прошел нелегкую службу матроса в царском флоте, участвовал в Октябрьской революции, воевал на гражданской… Перед Отечественной войной был комендантом Одесского военного порта. Как только узнал о нападении фашистов, сразу же попросился на фронт. Слава о нем — бесстрашном командире первого морского полка — облетела не только Одессу. О нем знал весь фронт. И вот его нет… Нет и многих других… Трудно Смириться с этим.

Сигнал тревоги вывел меня из оцепенения. Занимаю свое место, отдаю необходимые распоряжения, а из головы не выходит тяжелое известие.

Идем на помощь 7-й бригаде полковника Жидилова. Она тоже только недавно прибыла в Севастополь, совершив тяжелый переход по горным дорогам. Морским пехотинцам приходилось на руках поднимать на горные кручи боевую технику и спускать ее с обрывов, пробиваться через занятые врагом деревни. Ни отсутствие взаимодействия с другими частями, ни горечь отступления не сломили боевого духа бойцов и командиров. Морские пехотинцы несколько дней не получали горячей пищи, а в конце пути — и хлеба, но никто не жаловался, никто не проявлял малодушия. По-братски делили каждый завалящий сухарь и продолжали упорно идти вперед. Не оправившись после изнурительных боев на крымских дорогах, бойцы бригады сразу же пошли на передовую и сейчас ведут тяжелые бои с наседающим противником.

По заявкам морских пехотинцев бронепоезд произвел четыре налета на гитлеровцев, наступающих в районе деревни Черкез-Кермен. Огонь корректировал командир батальона капитан Гегенидзе. На этом участке были уничтожены две вражеские роты. Гегенидзе сам сообщил результаты и просил поблагодарить личный состав.

Днем позвонил полковник Жидилов и тоже передал железняковцам благодарность за хороший «огонек».

Во второй половине дня — новый приказ: направиться на старую позицию в район Камышловского моста.

Снаряжается мотодрезина. В разведку отправляются командир отделения разведчиков Михаил Козаков, старшина 2 статьи Костя Мегера, краснофлотцы Дмитрий Моцный, Владимир Новиков и Владимир Солопин.

Бронепоезд, как всегда в таких случаях, под парами. Ждем разведчиков. Ждать пришлось недолго. Через несколько минут из-за поворота показалась дрезина и остановилась возле головного паровоза. Все, кто находился на бронепоезде, кинулись к ней и сразу увидели, что ее кабина изрешечена пробоинами. Моторист Моцный, не в силах подняться с места, указал на платформу. Там лежал Володя Новиков. Из левого виска краснофлотца сочилась тоненькая струйка крови. Под голову была подложена бескозырка. [91] Костя Мегера был бледен и молчалив. Стиснув зубы, он бережно придерживал левую руку, пробитую вражеской пулей чуть выше локтя.

Железняковцы молча помогли встать Косте, сняли тело Новикова. Многие отворачивались, не в силах сдержать слезы: первая жертва на бронепоезде…

Над телом Володи склонились Василий Терещенко, Борис Малахов — земляки, друзья Новикова. Вместе призывались, вместе начинали службу. И вот их товарищ убит. Нет на войне большего горя, чем потеря друга.

Придя в себя, Дмитрий Моцный рассказал, как было дело. Едва они подъехали к старой позиции, как с двух сторон затрещали пулеметные очереди. Дмитрий дал задний ход. Пули свистели рядом, ударялись в борта дрезины, поднимали столбики пыли вдоль полотна. Костя и Володя отстреливались.