Богдан Сушинский - Секретный рейд адмирала Брэда

— Так вы действительно баронесса?

— Ни одна строчка из моей биографии не изменена — и в этом мое преимущество перед многими другими агентами. Скорцени как-то сказал, что моя биография — идеальная легенда диверсантки. Со временем я убедилась, что он был прав на все сто.

— Скорцени знал толк в женских легендах, — двусмысленно признала гауптштурмфюрер.

«Знала бы ты, бедрастая, как неприятно мне слышать любое твое слово, связанное со Скорцени! — проскрежетала она зубами. — Так что дело тут не в моих отношениях с адмиралом Брэдом. Теперь адмирал — всего лишь давно отработанный материал».

— Хорошо, баронесса Антония, я выведу вас на адмирала, и даже идеально подставлю. Но с условием, что вы поделитесь со мной всей добытой вами информацией. Щедро и правдиво.

— Считайте, что я поступила в ваше полное распоряжение, гауптштурмфюрер СД Фройнштаг.

Декабрь 1946 года. Антарктика.

Борт флагманского авианосца «Флорида».

Когда адмирал проснулся, настенные часы показывали без десяти шестнадцать. Убедившись в этом, он самодовольно хмыкнул: даже здесь, на неведомом континенте, при «вечном» летнем дне, биологический будильник не подводил его. И ничего, что на сегодня это было единственным, чем он как командующий эскадрой все еще мог гордиться.

После душа и сна, Брэд казался сам себе отдохнувшим и помолодевшим. Да, есть потери, — немалые потери, однако из почетного плена атлантов он все же вырвался, и эскадра все еще пребывает под его флагом, причем находится теперь под гарантией безопасности, дарованной ему самим Повелителем Внутреннего Мира. Сколь ни фантастическим может казаться кому-то подобная ссылка.

Быстро приведя себя в порядок, адмирал надел парадный мундир с несколькими рядами орденских планок, и с минуту стоял в ванной перед зеркалом. Сегодня, как никогда, он обязан выглядеть безупречно, почти так же, как будет выглядеть во время приема у Президента. Офицеры должны почувствовать, что ситуация вновь взята под контроль, что это он сумел погасить конфликт и договориться с теми людьми, с которыми никто иной в мире, кроме него, в силу совершенно объективных причин, договориться не смог бы. И в этом действительно заключалась правда.

Особенно важно, чтобы чувством его превосходства и властности прониклись полковник разведки Ричмонд и кэптен Вордан. Это от них может исходить нежелательная информация, от них будет зависеть общее впечатление об экспедиции, которое начнет формироваться уже сегодня, после военного совета, когда он в очередной раз выйдет на связь со Штабом Военно-морских сил.

Оторвал его от зеркала лишь звонок телефона корабельной связи.

— Все приглашенные на военный совет, в сборе, сэр, — доложил кэптен Вордан.

— Уверены, что все, кэптен?

— В том числе майор морской пехоты Растон и командир погибшего линкора «Колорадо», сэр, — упредил его дальнейшее уточнение Николас Вордан.

— Прекрасно, через три минуты я буду в кают-компании.

— Через три минуты, сэр.

— Но это не все, Вордан.

— Слушаю, сэр.

— Вы прекрасно понимаете, что ситуация была сложной, и если бы мне не удалось уладить конфликт с Повелителем атлантов, с германцами уладить его вряд ли удалось бы, и через двое-трое суток вся эскадра покоилась бы рядом с «Колорадо».

— Не подлежит сомнению, что ситуация очень сложная, — признал Вордан, по-своему интерпретируя сказанное командующим эскадрой, то есть упуская слово «была» и пока что плохо представляя себе, к чему тот клонит.

— Вы не внимательны, кэптен, я сказал, что она была сложной до моих переговоров с руководством Страны Атлантов.

— Возможно, я неточно выразился, сэр, — ни на секунду не замешкался Вордан, в своем противостоянии с адмиралом предпочитая оставаться непотопляемым.

— Однако теперь она прояснилась.

Только теперь Вордан немного замялся, но все же благоразумно признал:

— Теперь — да, сэр.

— Поэтому я хочу, чтобы вы как опытнейший и храбрейший моряк помогли мне восстановить воинский дух командиров кораблей, а следовательно, и всей эскадры. Помня при этом, что впереди нас ждет захватывающая экспедиция вдоль берегов Антарктиды и возвращение в Штаты в лаврах исследователей таинственного материка.

— Мы возродим воинский дух эскадры, сэр. Кстати, рядом со мной появился лейтенант-коммандер Шведт, который интересуется, могут ли на военном совете присутствовать журналисты.

— Ни в коем случае.

— Но все они, кроме Фройнштаг, являются американскими журналистами.

— Именно поэтому — нет.

— И Фройнштаг — не исключение?

— Это приказ. Им будут предоставлены только те сведения, которые позволительно будет разглашать. И только после моих радиопереговоров со штабом ВМС.

— Приказ ясен, сэр, — охотно отозвался Вордан, напомнив тем самым адмиралу, что первоначально он вообще был против того, чтобы на борту эскадры находились какие бы то ни было журналисты. И лишь после того, как вопрос с аккредитацией прессы был решен в высших эшелонах командования, принялся лично покровительствовать Фройнштаг, которой теперь вынужден был пожертвовать.

— Кстати, позаботьтесь о том, чтобы в кают-компании висела карта Антарктиды.

— Она уже висит, сэр.

Высокое собрание в кают-компании напоминало ему не военный совет боевых офицеров, а клуб неудачников. Серые, мрачные лица, угрюмые взгляды, повязки — на голове у командира эсминца «Портсмут» Чериса, и на левой руке О'Доннелла, выглядевшего особенно безрадостно в своем измятом, потерявшем всякий вид офицерском мундире…

Конечно, можно согласиться с тем, что эти люди пока что не выиграли ни одного боя, подумалось адмиралу Брэду Но ведь выглядят они так, словно уже проиграли не только основную битву, но и всю войну.

Брэд уже знал, что командир гибнущего линкора «Колорадо» пытался уйти на дно вместе со своим кораблем, однако адъютант буквально силой вытащил его из каюты и швырнул за борт, где их обоих тотчас же подобрала спасательная шлюпка. К счастью, германцы не препятствовали американцам в спасении их моряков, как, впрочем, и американцы не препятствовали спасению моряков со всплывшей, но гибнущей германской субмарины.

— Я был бы несправедлив по отношению к вам, джентльмены, — молвил адмирал Брэд, завершив смотр своих командирских рядов, — если, как подобает в таких случаях, не поздравил вас и всю эскадру с боевым крещением.

Офицеры мрачно переглянулись. Все еще пребывая в своем пораженческом и почти паническом состоянии, они ожидали какого угодно начала беседы с наконец-то появившемся в эскадре адмиралом, но только не поздравлений.

— Да-да, я поздравляю вас, боевых офицеров, которые, как и ваши команды, стойко выдержали все атаки неведомого, технически превосходящего нас и неизвестно откуда появившегося противника.