Богдан Сушинский - Секретный рейд адмирала Брэда

Прежде чем ответить, пилот удивленно осмотрел представшую перед ним женскую фигурку в белом, прекрасно скроенном полушубке и с пышными, распушенными волосами. Парень был не из тех, кто робеет перед женщинами, но именно его открытость позволяла Лилии определить, что красота ее превзошла все ожидания ледового романтика или антарктического ловеласа, — это уж как воспринимать его поступок.

— Вас интересует правда, или предпочитаете слышать официальное объяснение? — все еще продолжал улыбаться обер-лейтенант, только теперь решившись выйти из своего укрытия.

По всей вероятности, этот карниз спас ему жизнь, поскольку часть фюзеляжа зависла прямо на вершине этой мини-скалы, а вокруг нее валялись осколки снарядов и даже несколько уцелевших патронов крупнокалиберного пулемета.

Они встретились взглядами, и Фройнштаг поняла, что требовать от него правды не имело смысла, она была увековечена классической готикой рыцарских романов на его добродушном лице.

— С правд ой, как мне кажется, вам явно не повезло. — Хотите сказать, что в мужском обществе ее не воспримут как достаточно серьезную? — только теперь он наконец оторвал взгляд от снизошедшей откуда-то из благословенных любовью небес женщины и перевел его на стойку морских пехотинцев, цепочной выстроившихся между самолетом и валуном.

— В армейском обществе, обер-лейтенант, в армейском — вот о чем вы забыли, когда, сломя голову, бросались в погоню за нашей эскадрой. Кстати, куда девался ваш ведомый?

— Подался на базу, сославшись на неисправность в топливной системе, в которой у него действительно возникали проблемы.

— То есть он знал о ваших намерениях?

— Догадывался. Если бы речь шла не о женщине, он бы не допустил моего бегства. Скорее расстрелял бы меня прямо в воздухе.

— Не хотите же вы сказать, что влюбились в женщину, которую никогда в жизни не видели. Я еще могу понять мужчин, которые увлекаются с первого взгляда, но увлекаются, так сказать, с «первого голоса»! И вообще, что за дурацкая манера — клевать на каждый женский голосок за углом!

— Ну, скажем, не за углом…

— А ведь вам уже далеко не шестнадцать. Как, впрочем, и мне, мой юный викинг.

Она оглянулась на ближе всех стоявшего к ним второго лейтенанта морской пехоты Максвилла, затем — на все еще зависающий над противоположной грядой дисколет, и, немного поколебавшись, направилась к самолету.

— Видите ли, фрау Фройнштаг, — подался вслед за ней рейхариец, — дело в том, что…

— Остыньте, обер-лейтенант, — прервала его гауптштурмфюрер.

— То есть?

— Сейчас не время предаваться объяснениям и оправданиям. Как можно быстрее и лаконичнее выкладывайте свою официальную версию.

Лилий остановилась и повернулась лицом к пилоту. Она действительно желала услышать его окончательную версию до того, как оба окажутся во чреве машины. Кроме того, ей хотелось знать, как отреагируют, на явление им пилота пришельцы из дисколета.

Ридберг стоял со шлемом в руке — рослый, русоволосый, с широким «раздвоенным» подбородком… И хотя глаза его особой голубизной не отличались, тем не менее он казался настоящим арийцем, словно бы выставленным здесь, посреди ледовых владений Рейх-Атлантиды, в виде образца нового «подземного германца», как порой называли их в стенах Главного управления имперской безопасности.

— Я решил, что мы, антарктические арийцы, не имеем права продолжать военные действия и должны подчиниться решению верховного командования рейха о капитуляции.

Наивность этой версии рассмешила Фройнштаг, но она не стала разочаровывать ее автора.

— Считаете, что такого объяснения будет достаточно? — заподозрил неладное обер-лейтенант.

— Нет, конечно, возникнет множество вопросов. Но они появятся уже в Штатах.

— Об этом я и мечтаю. Вы тоже останетесь в Штатах?

— …А пока что, на авианосце и в эскадре, оно удовлетворит всех.

— Я спросил, останетесь ли вы в Штатах?

— Не более трех суток, которые понадобятся, чтобы разобраться с двумя американскими изданиями и отбыть в Цюрих. К вашему сведению, я швейцарская гражданка. Замужняя швейцарская гражданка, если уж быть предельно точной.

— Этого следовало ожидать, — не очень-то огорчился Ридберг, все так же влюблено осматривая Фройнштаг. И та уже не сомневалась, что сейчас мужчина предельно возбужден. Симпатичный мужчина, с которым в любой другой ситуации… Вот только время сейчас.

Фройнштаг взглянула на дисколет, и впервые во взгляде ее проявилась не настороженность, а надежда. Если бы вдруг дисколет завис прямо над ними и пришельцы похитили этого «юного викинга», она была бы признательна им. Однако пришельцев уже не интересовал ни этот беглый пилот, ни американцы, которые прибыли спасать его.

«Но тогда, что же вас интересовало здесь? — мысленно спросила Лилия. — Какого дьявола вы оказались над место аварии и почему ведете себя, как бездушные, совершенно безразличные ко всему происходящему наблюдатели?»

И была поражена тем, что в сознании ее вдруг прозвучал ясно сформулированный ответ:

«Вы правильно выразились: мы — наблюдатели».

«А если бы мы не прибыли на своем самолете сюда, вы так и не помогли бы гибнущему пилоту?».

«Мы знаем, что ему суждено погибнуть очень скоро, но не здесь» — последовал еще один лаконичный ответ, причем и на сей раз гауптштурмфюрер не «расслышала» какой-то конкретный голос, появлялись только неизвестно кем произнесенные слова.

«Очень скоро? Вы сказали «очень скоро»? Чем она будет вызвана, его гибель?», — все так же, мысленно, допытывалась Фройнштаг.

«Наберитесь терпения, и все увидите», — последовал ответ.

«Но отсюда мы хотя бы улетим?» — становилась все более настойчивой Лилия.

«Улетите. Но мы — не оракулы, — космический патруль. И больше никаких вопросов!».

— Вы, фрау Фройнштаг, то ли к чему-то прислушиваетесь, то ли с кем-то разговариваете, — насторожился Ридберг.

— А сами вы… ни к чему не прислушиваетесь? — осторожно поинтересовалась германка.

— Прислушиваюсь, но не слышу. Если они, — кивнул обер-лейтенант в сторону дисколета, — с кем-то решили поговорить, то слова их достигают только того, кому они адресованы.

— Вот видите, оказывается, вы более подготовлены к подобным диалогам, нежели я.

В ту же минуту дисколет медленно проплыл над спасенным и его спасателями, а затем почти мгновенно растворился в легкой дымке над вершинами одного из горных хребтов Земли Уилкса.

— И что же они сказали? — только теперь обер-лейтенанту изменило его стоическое хладнокровие, и он явно заволновался.

— Ничего существенного, обер-лейтенант.

— Это не ответ, гауптштурмфюрер. Вспомните, что мы с вами германцы, и что оба мы — офицеры. Пожалуйста, что конкретно они поведали вам?