Богдан Сушинский - Секретный рейд адмирала Брэда

Они быстро вернулись к прорубленной в теле возвышенности антрацитовой лестнице, и зависший в полуметре над поверхностью Жертвенника дисколетик сразу же выстрелил в сторону ее верхней площадки узким серебристым трапом.

— Прошу на эшафот, сэр, — мрачно утешила журналистка своего эскадренного покровителя.

— Я так понимаю, что от деловых встреч отказываться в этой волчьей яме действительно не принято, — едва слышно, исключительно для Фройнштаг, пробубнил доктор Брэд, первым ставя ногу на ступеньку идеально отшлифованной ни снегом, ни изморозью не покрытой лестницы.

И шагавшая вслед за ним Фройнштаг вновь обратила внимание на то, что в «чаще» по-прежнему царил какой-то удивительный микроклимат, при котором не ощущалось ни тепла, ни холода, да и той разреженности воздуха, которая так остро воспринималась за пределами скального венца этой низины, — тоже не наблюдалось.

— Вы правы, адмирал, не принято, — вдруг ответил вместо Лилии все тот же голос ее Неземного Мужчины, давая понять адмиралу, что в этом антарктическом эдеме все прослушивается, любое движение мысли улавливается, и ни одно неудовольствие не остается незамеченным.

По-существу, это было завуалированное предупреждение, которого Посланник Шамбалы, возможно, и не имел права высказывать им, дабы не раскрывать одну из важнейших особенностей общения с Этленом Великим и его верноподданными. Во всяком случае, адмирал и Фройнштаг восприняли его именно так.

— Вы до невозможности любезны, мой Неземной Мужчина, — все же не удержалась Фройнштаг, уверенная в том, что никто, никакой повелитель, не способен запретить женщине говорить комплименты, а следовательно лишать ее права на безобидные словесные дурачества. В том числе, не имеет такого права и Повелитель Этлен Великий.

У верхней площадки этой эшафотной лестницы что-то заставило Фройнштаг остановиться и оглянуться, а затем она сразу же тронула за предплечье тоже остановившегося в нерешительности адмирала. Оглянувшись, они оба увидели, как часть скальной стены медленно и неслышно сдвигается влево и в глубине скалы вырисовывается освещенный тоннель, свет в котором очень напоминает свет мощного прожектора, пробивающегося сквозь легкую сиреневатую дымку.

— Теперь вы понимаете, откуда появилось выражение «свет в конце тоннеля», Фройнштаг?

— Именно так все и должно было выглядеть. Ничего иного придумать здесь невозможно. Вам, конечно, никогда не приходилось бывать на секретной германской базе «Нордберг» [45] Действие на этой базе разворачивается в романах «Антарктида: Четвертый рейх» и «Субмарины уходят в вечность». на берегу Северного моря.

— Я ведь не служил в СС.

— Эсэсовцы там почти не появлялись, это была секретная база германского Военно-морского флота, а точнее, субмарин «Фюрер-конвоя». Основная надводная и подводная части ее тоже находились глубоко в скалах. Величественнейшее было сооружение, доложу я вам, мой адмирал.

В последний раз взглянув на овал тоннеля, они, словно по команде, повернулись через левое плечо и зашагали к серебристому трапу дисколета.

— Вам оказана великая честь, — прокомментировал, все еще оставаясь невидимым для них, Консул, пока адмирал и журналистка усаживались в кресла, расположенные перед небольшим экраном. — Вы побываете во Внутреннем Мире, в Стране Атлантов, в которой до вас побывало всего несколько представителей Наземного Мира, да и то/лишь в последние годы Второй мировой войны.

— И что с ними после этого произошло? — язвительно поинтересовалась Фройнштаг. Они окончили свой земной путь на Жертвеннике Повелителя?

— В основном здесь бывали те, кто затем навсегда оставался на германской военно-морской «Базе-211»…

— Что равносильно пожизненному заключению в подземном лагере, — прокомментировала гауптштурмфюрер СС.

— …Или так же навсегда — в Рейх-Атлантиде, — спокойно объяснил Консул, го ли не замечая в голосе журналистки иронии, то ли не обращая на нее внимания.

— Вот именно: «Навсегда», — предался все той же мрачной ироничности адмирал. — Кстати, господин Консул, почему мы все еще парим над Плахой Повелителя, а не погружаемся в глубины континента?

— Прекрасная перспектива: остаться вечной пленницей Антарктиды, — промурлыкала тем временем неугомонная Лилия. — Однако оказаться в их числе не хотелось бы. Только если меня здесь отпоют..

— Не уверен, что вам не захочется остаться здесь — возразил ей Консул, переходя с английского языка на германский. И лишь затем ответил Брэду: — Ждем разрешения коменданта космодрома на вхождение в подземное пространство, господин командующий Полярной эскадрой. Как вы понимаете, комендатура космодрома и все его службы находятся в глубине гор.

— Само собой, разумеется, — проворчал адмирал, вальяжно устраиваясь в мягком кресле, обшитом каким-то странным пружинисто-элластичным материалом.

— Уверен, что через минуту-другую мы это разрешение получим. А что касается вас, госпожа Фройнштаг, то во Внутреннем Мире, где уже нашли свою вторую родину десятки тысяч ваших соотечественников, вам тоже может понравиться. Офицеру рейха, привыкшему к жесткой дисциплине и научившемуся подчинять и подчиняться, привыкать к жизни в Рейх-Атлантиде — именно в вашей, германской Рейх-Атлантиде, а не Стране Атлантов, куда ни один германец пока еще не допущен, — будет нетрудно.

— Их там десятки тысяч?! — не удержался американец, открывая для себя истинную численность врагов.

— Что вы хотите этим сказать, мой Неземной Мужчина, — что я тоже пожелаю обрести в этих антарктических склепах свою вторую родину?

— Не торопитесь настраиваться против Внутреннего Мира, Фройнштаг. Вы пока еще не познали его, и даже представления не имеете о том, что он собой представляет. Потому что ничего подобной не познавали здесь в Наземном Мире. Так что не исключено, что ваше мнение о нем резко изменится и вы еще пожелаете остаться нем.

— Разве что об этом вы, лично вы, мой Неземной Мужчина, очень будете просить. Да и то…

— Откуда такая предвзятость? — неожиданно появился в небольшом проеме, справа от кресел пассажиров, Посланник Шамбалы. И поскольку своим серебристым комбинезоном он закрывал весь проход в пространство, занятое пилотами, то казалось, что он возникает прямо из стены. — Меня это удивляет, гауптштурмфюрер СС, очень удивляет.

— Предаться прелестям вашего мира — все равно, что предаться условиям иной планеты. А это, господин Консул, не по мне. Вам приходилось когда-нибудь бывать в весенних Альпах? Ярко-зеленые склоны, аккуратные домики у подножия гор и сосновые рощицы в распадках между скалами, по берегам миниатюрных голубых озерец. Такие пейзажи вам никогда не снятся, досточтимый вы наш Посланник Шамбалы? Мне тоже не снятся? А знаете почему? Потому, что нахожусь на этих склонах даже тогда, когда ветры судьбы забрасывают меня за тысячи километров от Альп. Так вот Альпы — это мое.