Стивен Амброз - День «Д». 6 июня 1944 г.: Величайшее сражение Второй мировой войны

Хуже того, Роммель не знал: ему или Рундштедту предстояло возглавить сражение. Похоже, Гитлер хотел взять все командование на себя. Бронетанковые дивизии подчинялись только фюреру и могли быть задействованы лишь по его команде, в то время как верховная ставка находилась за тысячу километров от места предстоящих боев. Но именно на эти дивизии Роммель мог больше всего полагаться в первый день контрнаступления.

У Эйзенхауэра не было таких проблем. Его командование отличалось ясностью и определенностью. Генерал потребовал, чтобы ему передали союзническую бомбардировочную авиацию (американскую 8-ю воздушную армию, британское бомбардировочное соединение). Вначале он получил отказ. Но после того как Эйзенхауэр пригрозил уйти в отставку, если ему не предоставят возможности распоряжаться бомбардировщиками по своему усмотрению, Объединенный комитет начальников штабов его требование выполнил. После этого каждый солдат, пилот, моряк, каждое подразделение в Соединенном Королевстве руководствовались только приказами Эйзенхауэра.

Четкая командная структура способствовала созданию атмосферы единодушия в Верховной ставке Союзнических экспедиционных сил, что резко контрастировало с ситуацией в немецком генеральном штабе Западного фронта и в группе армий «Б». Разительно отличались и взаимоотношения Эйзенхауэра и Роммеля со своими непосредственными подчиненными. С большинством офицеров американский генерал служил вместе на Средиземноморье и из их числа назначал командующих армиями, корпусами и дивизиями. В то же время Роммель был едва знаком с командующими своими армиями, корпусами и дивизиями.

Это вовсе не значит, что Эйзенхауэру нравились (или его устраивали) абсолютно все, кто находился под его началом. Он, например, не симпатизироват генералу Монтгомери и опасался, что тот во время боя будет проявлять излишнюю осторожность. Но Эйзенхауэр знал, что Монти, единственному на данный момент британскому герою войны, нужно отвести главную роль, и он решил добиваться от него такого же взаимодействия, как во время кампаний на Средиземноморье. Эйзенхауэр считал слишком осмотрительным и пессимистичным командующего тактическими военно-воздушными силами вице-маршала авиации сэра Трэффорда Ли-Маллори и тем не менее также настроил себя на самое тесное сотрудничество с британцем. Эйзенхауэр высоко ценил способности своего заместителя, маршала авиации Теддера, и главкома военно-морскими силами, адмирала Бертрама Рамсея. С обоими его связывала боевая дружба, завязавшаяся в ходе сражений на Средиземноморье.

Главнокомандующий сухопутными войсками генерал Омар Н. Брэдли был однокашником Эйзенхауэра по Уэст-Пойнту, давним и близким другом, суждениям которого он чрезвычайно доверял. Начальник штаба генерал Уолтер Б. Смит служил с Эйзенхауэром с середины 1942 г. и получил от него такую характеристику: «Идеальный штабной генерал. Надежная опора. Я хотел бы, чтобы у меня были десятки таких генералов. Тогда мне не оставалось бы ничего другого, как купить удочку, ловить рыбу и писать каждую неделю домой о блестящих военных победах».

Роммелю никогда не доводилось служить вместе со своими командующими: генералом Гансом фон Зальмутом (15-я армия) и генералом Фридрихом Долльманном (7-я). С Зальмутом его ссоры доходили до крика. Долльманн не имел достаточного боевого опыта, отличался слабым здоровьем и почему-то не терпел Роммеля. Ни Зальмут, ни Долльманн не были ревностными нацистами. Бронетанковой группой на Западе командовал генерал барон Лео Гейр фон Швеппенбург. Ветерана Восточного фронта Швеппенбурга приводило в ужас предложение Роммеля использовать танки на ближних позициях: по его мнению, это означало, что танки подменят стационарные артиллерийские орудия. Их разногласия так и не были разрешены, хотя это вряд ли имело какое-либо значение, поскольку в любом случае бронетанковая группа не входила в подчинение Роммеля.

Роммель снял с должности своего первого начальника штаба и поставил на его место генерала Ганса Шпейделя, шваба из Вюртемберга, которого знал еще со времен Первой мировой войны. Шпейдель был активным участником заговора против Гитлера и политически более искушен и подкован, чем его шеф. Конечно, ему удалось привлечь Роммеля на сторону заговорщиков.

Подходы Роммеля и Эйзенхауэра к предстоящему сражению существенно различались. Американский генерал всем сердцем верил в правоту дела, за которое боролся. Для него вторжение на север Франции имело целью не только освободить Европу от нацистской оккупации, но и навсегда покончить с фашистской чумой. Эйзенхауэр ненавидел нацизм и все, что было с ним связано.

Роммель считал себя патриотом, но не нацистом, хотя иногда и подхалимничал перед Гитлером. Для Роммеля предстоящее сражение означало битву с врагом, которого он и ненавидел, и уважал. Он готовился к схватке скорее как профессионал, чем как борец за идею.

В середине марта 1943 г. (вскоре после битвы за проход Кассерин и почти за два месяца до окончательной победы в Тунисе) Объединенный комитет начальников штабов (ОКНШ) назначил британского генерал-лейтенанта Фредерика Моргана начальником штаба при Верховном командовании Союзническими экспедиционными силами. Ему поручили «координацию и планирование операции по форсированию Ла-Манша в этом или в следующем году». В течение месяца ОКНШ пришел к выводу, что такое наступление невозможно организовать в 1943 г., и в апреле была принята директива, предписавшая Моргану «начать планирование полномасштабного вторжения на Европейский континент в 1944 г., по возможности ранее».

Трудно представить себе более расплывчатую формулировку военного распоряжения. География его распространялась от Голландии до Бреста, выражение «по возможности ранее» растягивало временные рамки от марта до сентября 1944 г. Морган, собрав вместе британских и американских штабистов и назначив своим замом американского генерал-майора Рея Баркера, назвал созданную им группу COSSAC {12} 12 Chief of Staff to the Supreme Allied Commander — начальник штаба при Верховном командовании Союзническими экспедиционными силами. — Примеч. пер. (КОССАК) (по первым буквам наименования своей должности) и приступил к исполнению обязанностей.

КОССАК при планировании операции вынуждена была исходить из жесточайшего лимита десантных судов и ограничить одновременную высадку лишь тремя дивизиями. Союзники учитывали, что немцы, безусловно, укрепили «Атлантический вал», а это создавало дополнительные трудности, поскольку лишало войска возможности вести более рассредоточенное наступление. С самого начала КОССАК ориентировалась на концентрацию сил: предусматривался только один район вторжения.