Николай Скоморохов - Резерв высоты

Анатолий спокойно и не спеша выполнил все, что необходимо перед запуском мотора, посмотрел еще раз на восток, на летное поле, на границе которого уже отчетливо виднелись ориентиры, по которым можно точно выдержать направление на взлете. Фадеев привстал в кабине и беглым взглядом окинул небо, пытаясь определить местонахождение «мессершмиттов».

— Где они? — спросил он у техника звена.

— Вот здесь прогудели, — указал тот рукой в северо-западном направлении.

Анатолий еще раз проверил готовность к запуску и в это время услышал: «Справа гудят». Он расстегнул шлемофон, и характерный нарастающий свист стал слышен резко и отчетливо. Через несколько секунд Фадеев увидел идущую на малой высоте пару «мессершмиттов». Время истекло, пора запускать моторы. Необходимо было взлететь так, чтобы остаться незамеченными, да еще успеть набрать метров пятьсот высоты. А там еще посмотрим, чья возьмет, думал Фадеев.

— Ваня, запуск! — скомандовал он.

Гончаров кивнул головой, и тут же завращался винт его самолета. Анатолий запустил свой, времени на прогревание потребовалось несколько секунд, перевел мотор на повышенный, затем на максимальный режим, проверил работу мотора, прожег свечи и услышал доклад: «К взлету готов». — «Понял», с удовольствием отмечая четкость работы Гончарова, ответил Фадеев. Медлить нельзя, каждая секунда промедления может сорвать вылет и погубить их, но и взлет в момент, когда фашистские стервятники находятся в выгодном положении, тоже смерти подобен.

— Ваня, довернись на свой, ориентир!

— Понял!

Анатолий поставил самолет в направлении выбранного ориентира, взглянул на небо и увидел, что «мессеры» резко взмывают вверх.

Фадеев дал газ и, увеличив обороты до максимальных, начал разбег, точно выдерживая направление. Самолет, как казалось ему, слишком медленно набирал скорость. Хотелось скорее бросить взгляд на небо, чтобы видеть, где враг, но здравый смысл подсказывал — не надо, можно уклониться от курса, да и «мессеры» не могли за считанные секунды развернуться, если бы даже и заметили взлет. «Взлетай спокойно, на малой скорости не отрывай от земли самолет», — скомандовал Фадеев Гончарову.

Скорость нарастала, самолет легко отделился от земли. Анатолий убрал шасси и перешел на бреющий полет, посматривая по сторонам. Он отчетливо представил себе рисунок схемы, маршруты полета с разными курсами и точно определил, где находится.

Взглянул на указатель скорости и скомандовал Гончарову: «Боевой разворот во внутреннюю сторону». Фадеев устремил взгляд в тот сектор, где должен был находиться Гончаров, но его не было. «Мессеров» тоже не было видно. С набором высоты видимость увеличивалась. Внизу еле просматривались очертания аэродрома. «Порядок, — подумал Анатолий, — стервятники наш взлет просмотрели. Теперь главное — собраться и атаковать „мессеров“ первыми».

Заканчивая разворот, сзади и немного выше Фадеев увидел. Гончарова. Классический получился маневр, лучшего не придумаешь! Вот что значит точный расчет и пунктуальное исполнение! Математика — наука точная!

— Я впереди справа ниже, — подал голос Фадеев.

— Вижу, — бойко ответил Ваня. — Высота тысяча метров.

— Ваня, разгон скорости и одновременный разворот с набором в разные стороны… Пошел!

Не успел Анатолий закончить разворот, как увидел «мессеров». Запас скорости позволил ему бросить самолет вверх, чтобы занять выгодное положение для атаки. Сейчас победа останется за тем, кто при прочих равных условиях будет действовать более решительно, в нужный момент метко поражая цель. Анатолий пошел в лобовую атаку, немцы уклонились. Проскочив над фашистами, Фадеев не стал сразу разворачиваться, а немного задержался, ожидая Гончарова, затем круто взмыл вверх, положил самолет на спину, медленно вывернул и снова предложил лобовую атаку. «Мессершмитты» не приняли ее. Закрутилась карусель. В вертикальной и горизонтальной плоскостях каскад фигур высшего пилотажа был так стремителен, что Гончаров иногда отрывался, но в целом пара пилотировала, словно связанная невидимыми нитями. В один из моментов Анатолий решил использовать то, что Гончаров немного отстал, и скомандовал ему: «Пройди еще секунд двадцать и затем выполняй разворот», — а сам устремился вертикально вверх, держа в поле зрения «мессеров», которые, развернувшись, бросились в погоню за Гончаровым. Вначале немцы энергично пытались зайти ему в хвост, но неожиданно обнаружили самолет Фадеева и пошли наутек. Анатолий в горячке боя бросился за ними, но внизу мелькнуло летное поле, и он вспомнил о главной своей задаче — деблокировать аэродром. Значит, нужно оставить этих и занять выгодное положение на возможном пути подхода очередной группы «мессеров». Он не ошибся. Через несколько минут появилась еще пара «мессершмиттов», затем вторая. Внезапная атака Фадеева, меткая очередь — и подарок с неба упал к ногам однополчан в виде горящего фашистского стервятника. За первой последовали вторая и третья атаки; и тройка «мессеров» покинула поле боя. Анатолий взглянул на бензиномер стрелка приближалась к нулю. Пора на посадку. В это время он услышал в наушниках голос Богданова: «Взлетаем». Фадеев уменьшил до предела обороты, сбавил газ, обеспечил взлет сменной пары, потом остальной группы полка и лишь тогда произвел посадку. Отличный его почин получил хорошее продолжение: за день летчики полка сбили еще три фашистских самолета. Своих потерь не было.

Воздушные бои продолжались с рассвета до позднего вечера. Анатолий выполнил уже более сотни боевых вылетов, провел около пятидесяти воздушных боев. С врагом он дрался уже на равных рядом с такими летчиками, как Богданов, Прохоров, Базаров и другие «старики».

Слово «старик», неизвестно когда и кем первым произнесенное на войне, быстро вошло в лексикон летчиков. Оно означало высшей степени похвалу, им гордились те, кого так называли. Его не присваивали официально, церемоний посвящения в «старики» не было, статуса на присвоение звания «старик» не существовало. Но прочно вошедшее в жизнь, это слово определяло самый высокий уровень мастерства летчика, способность выполнять самые ответственные боевые задания. Когда было необходимо решить, кто пойдет на выполнение сложного боевого задания, командиры говорили: ведущим пойдет тот или другой «старик», или — на задание пойдут только одни «старики». «Старикам» завидовали, ими гордились техники и механики, обслуживающие их самолеты. Молодые летчики стремились как можно скорее стать достойными того звания, стать «стариками», чтобы иметь возможность выходить на ответственные задания вместе с лучшими из лучших.