Николай Скоморохов - Резерв высоты

Что-то я не поняла, о чем вы сейчас сказали? — переспросила мать Нины.

— Надежда Петровна, Сергей сравнивает отношение командования к нам с работой двигателя внутреннего сгорания, где есть четыре цикла: всасывание, сжатие, рабочий ход и выхлоп, — неожиданно для себя четко ответил Анатолий.

— О, боже мой, какая я темная женщина! С вами, летчиками, можно и впросак попасть, — ответила она с лукавой улыбкой.

Нина одобрительно посмотрела на Анатолия, но он не понял этого и снова весь сжался, думая, что сказал не то и не так. Беседа продолжалась, время летело быстро и незаметно подступила пора гостям собираться в путь.

Летчики поблагодарили хозяев за гостеприимство и пригласили подруг к себе в школу, посмотреть, как им живется. Девушки проводили их до выхода, и три «мушкетера» направились домой, даже не использовав полностью увольнительную.

Как только захлопнулась дверь за бравыми сержантами, в семье начался обмен мнениями.

— Каковы ребята, Наденька? — обратился к жене Дмитрий Федорович.

— Мне очень понравился Сережа. Начитан, находчив, с хорошо поставленной речью, свободен в общении. Он произвел на меня весьма положительное впечатление, — ответила Надежда Петровна.

В это время в квартиру возвратились подружки и подключились к разговору.

— Ой, они же такие славные! — всплеснула руками Вика. — Совсем не похожи на тех, кого я знаю!

— Конечно, славные, — согласилась Надежда Петровна и, со значением взглянув на Нину, продолжала: — Сережа очень выгодно отличается от своих друзей: он общительный, внимательный, не то, что Толя, такой стеснительный бука. Глеб веселее и, видимо, неплохо образован. Да, а где Шура? — спохватилась она.

— Домой пошла, — ответила Нина, — Глеб обещал ее проводить.

— Толя, может быть, и не производит яркого впечатления, — сказал Дмитрий Федорович, — но что-то в нем есть, чем-то он подкупает. Как я понял, он не получил систематического образования, но о прочитанном судит свободно, оригинально, не с чужих слов.

Нина молчала, бросая взгляды то на мать, то на отца, потом подошла к пианино. Надежда Петровна, ничего не сказав, села с ней рядом. Полилась мажорная мелодия, а потом, не сговариваясь, они заиграли авиационный марш. Иногда в такт мелодии Нина подпевала: «Все выше, и выше, и выше…»

Как только женщины закончили играть, Дмитрий Федорович сказал:

— Хороший, боевой марш. А теперь — всем спать! Со стола посуду убирать буду я.

— Что ты, папа, неужели мы, три женщины, позволим, чтобы мужчина занимался домашним хозяйством? — весело возмутилась Нина.

Девушки быстро навели порядок в комнате, вымыли посуду, а потом устроились в уголке дивана и начали планировать, как лучше провести каникулы.

Вика училась на историко-географическом факультете, Нина мечтала стать филологом. Обе они увлекались языками, особенно Нина, в нее это вошло с молоком матери.

Сама Надежда Петровна владела в совершенстве шестью языками и Нину с детства обучала немецкому, английскому и французскому. У Нины была хорошая память, учеба ей давалась легко, а родители часто называли дочь «ходячей энциклопедией». Дмитрий Федорович иногда по-отечески журил ее:

— Ниночка, нельзя столько мусора в голове держать, ты к моим годам так загрузишь память, что она не в состоянии будет хранить даже необходимое.

— Папочка, я понимаю, — отвечала лукаво в таких случаях Нина, — но что поделаешь с моей непутевой головой, если она не забывает даже о том, что десять лет назад ты не купил мне плюшевого зайца?!

В это же время друзья-сержанты, представ перед старшим по общежитию, рапортовали о том, что прибыли раньше срока и без замечаний.

Через две недели они снова приехали к Фроловым. Глеб время от времени давал волю красноречию, заражая смехом всех окружающих. Строгая Надежда Петровна и та хохотала от души. Вечер пролетел незаметно, всем было очень хорошо, и летчики с сожалением покинули гостеприимный дом. Лишь одно обстоятельство начало смущать друзей: им было неясно, кто из девушек кому отдает предпочтение. Определенно, пожалуй, держалась одна Шура, она не отходила от Глеба. Было ясно, что и Глеб симпатизирует ей.

Однажды по дороге в школу Сергей не выдержал, остановил товарищей и повел разговор: — Слушай, Толя! Нина и Вика — девушки обе очень хорошие. Мы с тобой друзья, значит, надо уточнить линию поведения. У Глеба, я думаю, все ясно, а вот кто тебе нравится? За кем ты будешь ухаживать?

Анатолий не был готов к такому вопросу и, чтобы выиграть время, спросил:

— Что значит «уточнить линию поведения»? — А про себя лихорадочно думал: как же быть? Ему очень нравилась Нина. О какой «линии» может идти речь? Но как сказать об этом Сергею? Он же друг…

После некоторого раздумья Анатолий ответил:

— Сергей, наверное, это не нам решать.

— Как это не нам? — возмутился Есин. — Ты хочешь, чтобы каждая девчонка мужчиной правила? Не выйдет!

— Тогда иди и спроси Нину и свою Вику! — сказал резко Анатолий.

— То есть, как это «свою»? — ухватился за слово Сергей. — Она такая же моя, как и твоя… Ну и тихоня! Как я раньше не заметил, что ты все время будто сонный ходишь? Значит, ты в Ниночку влюблен, вон оно что! Но я должен тебе сказать, как другу, что ты производишь на Нину удручающее впечатление. Она тебя спросит о чем-нибудь, а ты пять движений губами сделаешь, прежде чем ответишь!

— Как могу, так и отвечаю, — рассердился Фадеев.

— Значит, Нину не уступишь? — уставился Есин яа Фадеева.

— Она не моя собственность, — сдержанно ответил Анатолий, — давай прекратим разговор на эту тему. Если хочешь, чтобы я тебе не мешал, езжай один и выбирай себе по душе.

— А ты не поедешь?

— Нет, — сказал, как отрезал, Анатолий.

Так и случилось, что в следующее воскресенье Сергей поехал в Ростов один, имея разрешение на целые сутки. На ночь в школу не вернулся, ночевал в Ростове.

Анатолий бесцельно бродил по городку, ждал товарища, проклинал себя. «Что ты собой представляешь? Почему встал в позу, почему не поехал?! В конце концов, Сергей тысячу раз прав, когда говорил об удручающем впечатлении: говорить не умеешь, краснеешь, а еще на что-то рассчитываешь! Какие у тебя достоинства? Что у тебя есть за душой? Преданность — и все, но достаточно ли этого для такой девушки, как Нина? И дураку ясно, что нет. Понимаешь ли ты что-нибудь в любви? Ничего. Вместо того чтобы характер показывать, шел бы лучше в библиотеку и читал книжки, может, что-нибудь и позаимствуешь у знающих людей».

Закончив очередное самоистязание, Фадеев действительно пошел в библиотеку и начал было читать, но вскоре оставил книгу. Глаза смотрели на текст, а в мыслях было совсем другое.

Сергей явился в школу на другой день, передал привет от девушек, лукаво улыбнулся и весь день изводил Анатолия разными намеками.