Николай Михайловский - Час мужества

По возвращении домой я многое старательно записывал. Теперь, когда Николая Александровича нет в живых, эти записи послужили материалом для документального рассказа об отважном подводнике.

...Он ушел в море в канун войны и больше десяти дней находился в дозоре, не видя берегов, не имея никакого представления о трагических событиях, приближавшихся с каждым часом.

На одиннадцатые сутки во время зарядки аккумуляторов на лодке приняли шифровку: «Яблоко».

Лунин вскрыл пакет, хранившийся в сейфе под девизом «Яблоко», и прочитал; «Усилить внимание».

На следующий день новая шифровка: «Вишня». В пакете под таким девизом хранилось приказание: «Останавливать корабли противника, пытающегося прорваться в Кольский залив».

«Учения начались!» — решил он и стал думать, какие еще задачи будут поставлены его кораблю. А тут новая вводная: «Виноград». Она означала: «Если противник не останавливается — применять оружие». Тут уж закралась мысль: неужели война?

Еще через сутки приказали вернуться в базу. На пирсе встречали командир бригады, флагманские специалисты, товарищи. Строгие, мрачные, полные тревоги лица. Даже известный всем командир дивизиона «малюток», или, как он сам себя называл, малюточный дед, Николай Иванович Морозов — неутомимый шутник, рассказчик, знаток бесчисленного множества анекдотических историй из морской жизни, которые лились из его уст неутомимым потоком, — даже он притих, обрел совсем несвойственную ему степенность и молча стоял в стороне.

— Ты еще толком ничего не знаешь, а страна уже воюет, — сообщили Лунину, и по всему телу его прошел холодок...

— Сколько нужно вам времени на пополнение запасов? Четырех часов хватит? — осведомился командир бригады капитан 1 ранга Николай Игнатьевич Виноградов.

— Хватит, — не задумавшись, ответил Николай Александрович.

Глянул в сторону, а там за забором стояла жена с маленькой дочуркой. Обе плакали... Свидание с ними, разговор через забор продолжался считанные минуты. Лунин не успел забежать домой, переодеться, потому что четыре часа пролетели как четыре минуты. Отдали швартовы, лодка отошла от пирса и легла на курс в открытое море.

Прошли Кильдин и дальше, дальше, навстречу неизвестности с одной мыслью, с одним желанием — топить фашистские корабли. Не о наградах думали, не о почестях. О долге! И только о нем. Других мыслей быть не могло, когда и здесь, на Севере, кипела битва и каждый потопленный корабль с войсками или боеприпасами был ударом по немецко-фашистской армии генерала Дитла, нацелившейся на захват Мурманска и наших военно-морских баз.

Тянулись долгие летние дни. Ходили, искали, выслеживали... Не покидали район, где, по наметкам штаба флота, должны идти конвои. И ничего не попадалось. Пустынное море, туманы над водой. Днем находились в подводном положении. По ночам всплывали и уходили подальше от берега заряжать аккумуляторные батареи. Старались не раскрыть себя. При появлении самолетов по сигналу «Срочное погружение» мгновенно уходили на глубину.

Мрачно было на душе у Лунина от мыслей, что так бездарно проходит день за днем и неделя за неделей.

В то хмурое, прохладное утро только что закончили зарядку. Смолк шум дизелей. Погрузились — и опять на позицию. «Ищите да обрящете», — пошутил инженер-механик лодки, справившись со своими делами, передавая эстафету мастерам поиска и атаки. Не успел Лунин пустить в ответ острое словцо, как из рубки акустика послышался голос: «Шумы винтов...» Лунин скомандовал подвсплыть, прильнул к перископу и увидел все то же пустынное море. Между тем акустик продолжал докладывать, что слышит шумы.

Снова погрузились и двигались по акустическому пеленгу на сближение с невидимой целью. Лунин то поднимал перископ, то снова погружался с мыслью, как бы не прозевать эту долгожданную возможность. Лодка шла полным ходом.

В ушах акустика шумы винтов нарастали. Это был верный признак того, что не зря сыграли боевую тревогу, подняли всех, кто отдыхал.

В ожидании неизвестной встречи — первой встречи с врагом и первой атаки — Лунин и все остальные внешне сохраняли спокойствие, и только не терпелось узнать, что там за корабли?

И вот в очередной раз, подняв перископ, Лунин увидел три огромных транспорта с высокими мачтами, точно упиравшимися в небо, а кругом маячили сторожевики, рядом с великанами казавшиеся букашками. Вся эта армада держала путь в Киркенес.

«На ловца и зверь бежит», — обрадовался Лунин и начал маневрировать. Он был убежден в том, что залп из носовых аппаратов обеспечит полный успех — можно потопить два транспорта из трех. И это неплохое начало.

Все было рассчитано, все готово. Руки торпедистов лежали на рычагах. Достаточно Лунину произнести короткое «пли», чтобы торпеды помчались к цели.

А он не торопился. Для верности еще раз направил глазок в сторону конвоя и обомлел при виде картины, неожиданно представшей его взору: корабли совершали поворот, оставляя за собой широкую кильватерную струю. И, стало быть, все надо начинать сначала.

— Право на борт! Так держать! — скомандовал он, радуясь ненастью, клочьям тумана, проносившимся низко над водой, маскировавшим головку перископа. Можно надеяться, что до атаки его не обнаружат.

Лунин неотрывно следил за темными громадами транспортов. Маневрирование слишком затянулось, а тем временем транспорты стали удаляться. Тогда он решил пуститься вдогонку. Но лодка под водой имела слишком малый ход и никак не могла состязаться с надводными кораблями.

Конвой уходил. Расстояние между лодкой и гитлеровскими кораблями быстро увеличивалось. Теперь в перископ виднелись лишь одни верхушки мачт. С каждой минутой шум винтов все больше заглушался привычным рокотом моря...

Было горько сознавать свое бессилие: из-под самого носа ушла ценная добыча. Лунин никак не хотел в это поверить. Был дан отбой. Никто не сошел с места. Всем казалось совершенно невероятным, что упущена такая счастливая возможность. Точно опасный Морской зверь, пойманный в сети, снова вырвался на свободу.

— Прохлопали атаку, — признался Лунин своим товарищам, на лицах которых отразилась досада.

Никто ему не ответил, потому что все знали: на исходе двадцать седьмые сутки плавания.

Топливо, пресная вода, продукты — все уже кончается, и надо возвращаться в базу. Только торпеды остались целехоньки. Длинные металлические сигары лежали в своих желобах, напоминая о непростительной ошибке...

Пришли ни с чем в такое страшное время, когда пал Смоленск и армия врага катилась к Москве. А другие лодки вернулись с победами. Столбов первым открыл счет...

Стыдно было смотреть в глаза начальству и друзьям, встречавшим на пирсе с уверенностью, что Лунин тоже пришел «не пустой».