Евгений Николаев - Снайперские дуэли. Звезды на винтовке

— Правильно пишет товарищ, — сказал комиссар. — Учить других — вот наша с тобой задача!

И, вынув из планшетки тонкую ученическую тетрадку, комиссар протянул ее мне, добавив:

— Я, Николаев, на твоем месте сейчас же написал бы ответ на приветствие Военного совета армии.

— Верно, товарищ комиссар. Только трудная это задача!

— А давайте присядем и подумаем все вместе. Вот и друзья, как всегда, тебе помогут…

Вот что у нас получилось:

«Получил Ваше письмо. Глубоко взволнован вниманием ко мне. Это воодушевляет меня на новые подвиги. Я уничтожил 211 фашистов. Это не предел в моей работе. Пока бьется мое сердце, пока руки держат винтовку, а глаза хорошо видят, буду уничтожать коричневую чуму. Мое обязательство, данное на фронтовом слете истребителей — уничтожить 300 фашистов, — будет с честью выполнено. Свой опыт работы передавал и буду передавать в широкие красноармейские массы, буду растить новых истребителей. Призываю всех снайперов-истребителей нашего фронта с еще большей ненавистью бить врага, бить так, чтобы ни один фашист не остался живым на нашей земле.

Развернем еще шире снайперское движение! Шире боевое соревнование между подразделениями!

С боевым приветом снайпер-орденоносец, замполитрука

Е. Николаев».

Комиссар взял письмо, аккуратно сложил его и сунул в свою полевую сумку, прихлопнув по ней, словно поставив точку над этим решенным вопросом. И, попрощавшись со всеми, уже на ходу бросил мне:

— Завтра с Добриком явитесь в штаб полка — митинг будет. О времени сообщим чуть позже. Ну а вам всем, товарищи, пожелаю такого же успеха в уничтожении фашистской нечисти. Триста четыре фашиста были убиты в этих трехдневных боях только нашими снайперами. Пусть растет счет мести у каждого из вас изо дня в день, чтобы и о вас так писали в газетах, упоминали в сводках Совинформбюро.

— Николаев, а ты от матери-то своей письмо прочитал? — спросил вдруг Иван Карпов.

— Нет, никакого письма я не видел.

— Как же так? Ребята, у кого письмо для Женьки от матери?

— Да вот оно! Только письмо-то без конверта дошло. — И Загид Рахматуллин передал сложенную вчетверо газету.

На первой полосе газеты «За Родину» я прочел заголовок: «Бей крепче, сынок!» — и мелко сбоку: «Письмо знатному снайперу нашего фронта Е. Николаеву от матери из Тамбова».

«Родной мой Женечка! Я горжусь тобой, твоим успехом в бою, когда ты уложил за три дня 104-х гитлеровских мерзавцев. Бей их, сынок! До тех пор, пока твое сердце бьется в груди и руки держат оружие. Мсти за всех сестер, братьев, детей, погибших от кровожадной гадины. Жду тебя, мой герой, с победой домой! Привет и пожелания успехов в бою шлют все родные. Целую тебя! Твоя мама. Привет товарищам по оружию».

— И откуда только она узнала? Я же ей ничего не писал! — удивлялся я.

— Да из газет! Что она там не читает их, что ли? — предположил Иван Карпов. — Ну, пошли, ребята, по местам, собрание окончено. Давайте продолжать свою работу — нужно оправдывать сказанное и обещанное сегодня!

И он первым отправился по траншее к своему взводу. Вслед за ним, гася свои «козьи ножки», разошлись и остальные.

Защитники Ленинграда совершили поистине легендарный подвиг. Они показали невиданные образцы стойкости и упорства, высокой сознательности, самоотверженности, патриотизма, бесстрашия в боях во имя счастья и свободы своего народа. Ни в коей мере не умаляя значения в позиционной борьбе артиллерии, танков, авиации и военно-морского флота, сделавших очень много на Ленинградском фронте в первые годы войны, нужно сказать, что главную роль в обороне сыграла все-таки пехота — солдат с винтовкой, грудью своей остановивший противника у стен города.

Осенью 1941 года, в самое тяжелое в обороне Ленинграда время, в войсках Ленинградского фронта родилось снайперское движение. Его инициаторами были армейские коммунисты и комсомольцы. Подхваченное вовремя политработниками и командованием частей и соединений, это движение к началу 1942 года приняло поистине грандиозный размах. Находясь ли в обороне, ведя наступательные или оборонительные бои, советские снайперы с одинаковым успехом били гитлеровских захватчиков.

На каждый наш выстрел противник отвечал ураганным огнем. А у нас в то время каждый снаряд, каждый патрон находились на особом учете: боеприпасов не хватало… И все же, если в первые месяцы войны гитлеровцы ходили на позициях в полный рост, чувствовали себя хозяевами завоеванной земли, то с появлением наших снайперов положение резко изменилось — фашисты были вынуждены не только бегать в обороне, все ниже и ниже пригибаясь к земле, но и буквально ползать но ней. Горела под ногами фашистов наша земля.

«Русские стреляют дьявольски метко, все попадания — в голову, между глаз, в шею. В тихие дни русские снайперы выбивали из моей роты по шесть-десять человек», — показал в то время один из пленных фашистов. Среди вражеских солдат, по рассказам пленных, даже ходили слухи, что под Ленинград будто бы специально прибыла дивизия охотников-сибиряков, которые попадают белке в глаз.

Снайперско-истребительное движение активизировало нашу оборону, спасало воинов от опасной окопной неподвижности, открывало возможность небольшими средствами наносить врагу значительный урон.

Снайпер как штатная единица в армейских частях существовал еще с мирного времени. В войну эти сверхметкие стрелки стали в своих частях инструкторами снайперских школ, работали рядовыми снайперами, первыми открыли счет мести.

Военный совет Ленинградского фронта 28 января 1942 года сообщил в ЦК ВКП(б), что к 20 января 1942 года в рядах снайперов-истребителей насчитывается более 4200 бойцов, командиров и политработников. За двадцать дней января 1942 года снайперы 23, 42 и 55-й армий и Приморской оперативной группы уничтожили более семи тысяч вражеских солдат и офицеров. К 22 февраля 1942 года ряды снайперов-истребителей увеличились до шести тысяч человек.

Мы, снайперы, старались выбирать себе такие огневые позиции, откуда немцы меньше всего ожидали огня. Я, например, часто устраивался в развалинах дома, где-нибудь за печной трубой, и бил через дверцу разбитой голландки. Бил с высокого дерева, с колокольни полуразрушенной церквушки. Порой подбирался совсем близко к немецким траншеям и, маскируясь под куст, неподвижно лежал почти на виду у немцев, делая один-два выстрела только тогда, когда грохотала немецкая или наша артиллерия или шла пулеметно-автоматная перестрелка. Особенно удобно было стрелять из подбитого танка: расположившись в нем, ты был в полной безопасности — и выстрелов твоих не слышно, и можно не бояться вражеских осколков или пуль. Маскировка для снайпера — великое дело!