Райан Корнелиус - Последняя битва. Штурм Берлина глазами очевидцев

Он все продумал очень тщательно. Один-единственный промах, и его разоблачат как шпиона союзников, а теперь, когда берлинцы с каждым днем становились все подозрительнее и встревоженнее, он не хотел рисковать. Он так и не обнаружил местопребывание Гитлера. Его небрежные и на вид невинные вопросы явно не возбудили никаких подозрений, но и не привели ни к какой информации. Даже его высокопоставленные друзья в вермахте и люфтваффе ничего не знали. Виберг начинал верить, что фюрера и его приближенных в Берлине нет.

Когда он втаскивал собак на балкон, вдруг зазвонил дверной звонок. Виберг напрягся; он постоянно терзался страхом, что однажды подойдет к двери и обнаружит полицию. Сейчас он никаких посетителей не ожидал. Виберг аккуратно освободил собак и открыл дверь. На пороге стоял незнакомец. Рослый, крепкий, в рабочих брюках и кожаной куртке. На правом плече он держал большую картонную коробку.

— Карл Виберг? — спросил незнакомец. Виберг кивнул.

Мужчина опустил коробку и поставил ее на пол в прихожей.

— Маленький подарок от ваших друзей в Швеции, — сказал он с улыбкой.

— Моих друзей в Швеции? — насторожился Виберг.

— О, вы отлично знаете, что это. — Незнакомец развернулся и быстро стал спускаться по лестнице.

Виберг тихо закрыл дверь и, окаменев, уставился на коробку. Единственными «подарками», которые он получал из Швеции, было шпионское снаряжение. Ловушка? Не ворвется ли в квартиру полиция в тот момент, когда он откроет коробку? Виберг быстро пересек гостиную и тщательно осмотрел улицу. Пусто. И гостя его нигде не видно. Виберг вернулся к двери, прислушался и не услышал ничего необычного. Наконец он втащил коробку на диван в гостиной и открыл. В столь небрежно врученной коробке находился радиопередатчик. Виберг вдруг осознал, что сильно вспотел.

Несколько недель назад начальник Виберга, датчанин по имени Хеннигс Иессен-Шмидт, сообщил ему, что отныне он будет «кладовщиком» берлинской шпионской сети. С тех пор через курьеров Виберг получал различные посылки, но его всегда предупреждали заранее, и сама доставка всегда осуществлялась с чрезвычайной осторожностью. Его телефон звонил дважды и отключался; это был сигнал, означавший, что следует ждать посылку. Курьеры всегда приходили в темноте и обычно во время авианалетов.

Никогда прежде к Вибергу не приближались средь бела дня. Он был в ярости. «Кто-то действовал очень наивно и непрофессионально, подвергая опасности всю операцию», — скажет он впоследствии.

Положение Виберга становилось все более опасным; он не мог допустить визит полиции, ведь его квартира была теперь настоящим хранилищем шпионского снаряжения. В его комнатах было спрятано много валюты, шифровальные таблицы и множество лекарств и ядов: от быстродействующих «нокаутирующих» таблеток, способных лишить сознания на различные периоды времени, до смертельных смесей с цианидом. В его угольном подвале и в арендованном неподалеку гараже хранился маленький арсенал: винтовки, револьверы и боеприпасы. У Виберга был даже чемодан с очень чувствительной взрывчаткой, которая сильно тревожила его из-за авианалетов. Однако он и Иессен-Шмидт нашли отличное укромное место. Взрывчатка теперь лежала в большом депозитном ящике в хранилище Дойче Юнион банка.

Чудесным образом квартира Виберга пока уцелела, но он боялся думать о последствиях, если она будет разбомблена. Его немедленно разоблачат. Иессен-Шмидт сказал Вибергу, что в нужный момент все запасы будут переданы различным группам оперативников и саботажников, которые скоро прибудут в Берлин. Действия этих избранных агентов должны начаться по сигналу, посланному по радио или через курьера сети из Лондона. Виберг ожидал, что распределение снаряжения начнется скоро. Как предупредил Иессен-Шмидт, сообщение передадут в следующие несколько недель, поскольку работа групп должна совпасть с захватом города. Согласно информации, которую получили Иессен-Шмидт и Виберг, британцы и американцы должны достичь Берлина около середины апреля.

Уинстон Черчилль сидел в любимом кожаном кресле, в тишине своего кабинета на Даунинг-стрит, 10, прижав к уху телефонную трубку. Премьер-министр слушал, как его начальник генерального штаба генерал Хастингс Исмей зачитывает копию сообщения Монтгомери Верховному главнокомандующему. Обещание фельдмаршалом «максимальной скорости и энергии» действительно было хорошей новостью; даже лучше заявленного им намерения направить войска на Берлин. «Монтгомери, — сказал премьер-министр Исмею, — продвигается отлично».

После месяцев бурных дискуссий стратегические разногласия между британскими и американскими лидерами, казалось, сгладились. По планам генерала Эйзенхауэра, разработанным осенью 1944 года и одобренным Объединенным комитетом начальников штабов в январе 1945 года на Мальте, 21-й группе армий Монтгомери предписывалось форсировать Нижний Рейн и пройти через север Рура; это был путь, который Черчилль в письме Рузвельту назвал «кратчайшей дорогой на Берлин». На юге американские войска должны были форсировать реку и направиться в район Франкфурта, отвлекая врага от Монтгомери. Это вспомогательное продвижение могло стать главным рубежом, если наступление Монтгомери захлебнется. Однако для Черчилля вопрос был решен. «Великий крестовый поход» близился к своему концу, и Черчиллю было особенно отрадно, что из всех союзных командующих именно герой Эль-Аламейна, казалось, самой судьбой избран для захвата Берлина. 21-я группа армий была специально подготовлена для этого наступления: укомплектована лучшими войсками, обеспечена поддержкой авиации, продовольствием и снаряжением. В общем счете Монтгомери командовал почти миллионом человек в тридцати пяти дивизиях и приданных им частях, включая американскую 9-ю армию.

За четыре дня до этого разговора Черчилль с генералом Эйзенхауэром посетил

Германию, чтобы своими глазами увидеть начальную фазу форсирования. Наблюдая с берегов Рейна за тем, как разворачивается монументальное наступление, Черчилль сказал Эйзенхауэру: «Дорогой генерал, немец сметен. Мы его разбили. С ним покончено».

И действительно, в большинстве районов враг сопротивлялся на удивление слабо. В секторе американской 9-й армии, где две дивизии — около 34 000 — форсировали реку плечом к плечу с британцами, потери составили всего тридцать один человек.

Сейчас Монтгомери имел более двадцати дивизий и пятнадцать сотен танков на другом берегу реки и продвигался к Эльбе. Дорога на Берлин, которую Черчилль назвал «первостепенной и истинной целью англо-американских армий», казалась широко открытой.