Райан Корнелиус - Последняя битва. Штурм Берлина глазами очевидцев

Капитан Сергей Иванович Голбов, корреспондент армейской газеты, ездил вдоль фронта Жукова, наблюдая за подготовкой крупномасштабного наступления. Голбов подключил все свои источники в надежде выяснить дату штурма, но безуспешно.

Никогда прежде он не видел подобной деятельности перед наступлением и был убежден, что немцы наблюдают за каждым шагом. Однако, заметил он впоследствии, «казалось, что всем наплевать, что видят немцы».

Один аспект подготовки озадачивал Голбова. Уже много дней на фронт прибывали зенитные прожектора всех мыслимых размеров и форм. Обслуживали прожектора женщины. Более того, прожекторные команды держали далеко от передовой и тщательно маскировали камуфляжными сетями. Голбов никогда не видел столько прожекторов разом. Интересно, какое отношение они могут иметь к наступлению.

В здании Берлинского почтового ведомства в Темпельхофе министр почт Вильгельм Онезорге склонился над глянцевыми разноцветными листами марок, лежавшими на его столе. Эти первые экземпляры нравились министру безмерно. Художник отлично поработал, и фюрер, безусловно, будет доволен результатами. Онезорге с восторгом изучил две марки более пристально. На одной был изображен солдат СС с автоматическим пистолетом «шмайсер» на плече; на другой — нацистский партийный лидер в мундире с факелом в поднятой правой руке. Министр подумал, что специальные памятные марки выпущены очень своевременно. Они поступят в продажу ко дню рождения Гитлера, 20 апреля.

Одна важная дата больше всего занимала мысли Эрика Бауэра. Вильмерсдорфский бухгалтер уже несколько дней тревожился из-за дела, предстоявшего ему во вторник 10 апреля, то есть завтра. Надо обязательно внести деньги, иначе на него обрушатся все мыслимые неприятности. Деньги у Бауэра были; проблема была совсем в другом: имеет ли это значение сейчас? Какая бы армия ни взяла Берлин, американская или русская, будут ли победители настаивать на платеже? А что, если никто не возьмет город? Бауэр рассматривал вопрос со всех сторон. Затем он пошел в свой банк и снял со счета тысячу четыреста марок. Войдя в соседнюю контору, он внес первый обязательный платеж по подоходному налогу за 1945 год.

Это случилось так быстро, что все были захвачены врасплох. На Западном фронте генерал Симпсон передал сообщение из штаба 9-й армии двум командующим корпусами: генерал-майору Рэймонду С. Маклейну (19-й корпус) и генерал-майору Алвану Гиллему (13-й корпус). Официальные приказы поступят позже, сказал Симпсон, а пока — «Вперед». Началась фаза 2. Официально. Дивизии готовы были устремиться к Эльбе… и дальше. Получив новости в штабе 2-й бронетанковой армии, генерал Уайт послал за полковником Полом Диснеем, командиром 67-го бронетанкового полка.

Вспоминает Дисней: «Не успел я поздороваться, как Уайт сказал: «Отправляйтесь на восток». Дисней был потрясен. Передышка не длилась и двадцати четырех часов. Все еще в замешательстве, он спросил: «Какова цель?» Уайт ответил одним словом: «Берлин».

Пятью огромными колоннами 2-я бронетанковая дивизия устремилась к Эльбе и Берлину. Войска продвигались мимо освещенных немецких штабов, не замедляя темп.

Они неслись через города, где на улицах беспомощно стояли ошеломленные пожилые фольксштурмовцы, забывшие о своем оружии. Они мчались мимо моторизованных немецких колонн, двигавшихся в том же направлении. Палили пушки, но никто из противников не останавливался. Американские солдаты, облепившие танки, постреливали в немецких мотоциклистов. Там, где вражеские войска пытались закрепиться на постоянных позициях, некоторые американские командиры использовали кавалерийскую тактику. Майор Джеймс Холлингзуэрт, попав в подобную ситуацию, выстроил в ряд тридцать четыре танка и дал команду, которую редко можно услышать в современной войне: «В атаку!» Грохнули пушки. Танки Холлингзуэрта бросились на вражеские позиции, немцы не выдержали и побежали.

Повсюду танки неслись по бездорожью через вражеские окопы. К вечеру среды 11 апреля в стремительном броске «Шерманы» покрыли 57 миль по прямой — 73 дорожные мили — меньше чем за двадцать четыре часа. В девятом часу вечера полковник Пол Дисней послал в штаб лаконичную депешу: «Мы на Эльбе».

Одна маленькая группа достигла окраин Магдебурга даже раньше. Еще днем бронемашины разведки подполковника Уилера Мерриама со скоростью 55 миль в час влетели на городскую окраину на западном берегу Эльбы и были там остановлены, правда, не защитниками города, а гражданским транспортом и самими горожанами, увлеченными покупками. Взвод выпустил автоматную очередь, дабы очистить улицы.

Разразился хаос. Женщины падали в обморок, люди боязливо жались друг к другу или падали ничком на землю. Немецкие солдаты помчались прочь, беспорядочно отстреливаясь. Группе Мерриама не хватало сил, чтобы удержаться в том месте, но им удалось выпутаться из свалки и добраться до аэропорта, который и был их целью.

Они ехали по краю летного поля, а в это же время там садились и взлетали самолеты. Американцы открыли орудийный огонь по всему, что попалось на глаза, включая и роту защитников аэродрома, готовых дать стрекача, однако вскоре немцы опомнились, сплотились и обрушили на взвод шквальный огонь. Разведчики отступили, потеряв только одну бронемашину, но их появление насторожило защитников Магдебурга, и новые американские части, подходившие к Эльбе по обе стороны города, теперь встречали все более ожесточенное сопротивление. Правда, отступившие разведчики Мерриама сообщили одну очень важную информацию: автомобильный мост — мост Автобан — к северу от города все еще стоит целехонький.

Этот мост тут же стал главной целью дивизии, ибо по нему можно было напрямую выйти на Берлин. По обрушившемуся на американцев артиллерийскому огню стало ясно, что с разбега мост не взять.

Защитники Магдебурга преисполнились решимости драться. Кроме этого были и другие мосты севернее и южнее. Если бы удалось захватить хотя бы один до того, как немцы успеют их взорвать, 2-я дивизия могла бы идти дальше без задержек.

Один из мостов, находившийся в семи милях к югу, в Шенебеке, был целью 67-го бронетанкового полка майора Холлингзуэрта. Всю вторую половину дня среды танки Холлингзуэрта беспрепятственно мчались через один городок за другим, пока не достигли местечка под названием Остервик, где наткнулись на полк фольксштурма.

Холлингзуэрт был озадачен. Многие из этих пожилых немцев, казалось, хотели сдаться, некоторые даже привязали носовые платки к винтовкам и размахивали ими над одиночными окопами, однако стрельба не смолкала. Немец, взятый в плен несколькими минутами ранее, объяснил: «Фольксштурмовцев заставляют сражаться одиннадцать оставшихся в городе эсэсовцев». Захватив двух сержантов и радиста, майор на джипе обогнул городок и въехал в него по коровьей тропе. Майор довольно странно выглядел с двумя болтающимися на бедрах автоматическими пистолетами «кольт»; ковбойское вооружение дополнялось пистолетом-пулеметом Томпсона. Холлингзуэрт был метким стрелком, лично убившим более 150 немцев. Схватив за шиворот прохожего, майор поинтересовался, где квартируют эсэсовцы. Перепуганный мужчина тут же указал на большой дом и сарай, окруженные высоким забором. Холлингзуэрт и его люди с разбега выбили плечами калитку, сорвав ее с петель. Когда они ввалились во двор, навстречу уже бежал эсэсовец с автоматом. Холлингзуэрт изрешетил его из пистолета-пулемета. Остальные трое американцев стали бросать в окна гранаты. Майор быстро оглядел двор, заметил в открытых дверях сарая еще одного эсэсовца и, опередив, пристрелил его из кольта 45-го калибра. В здании обнаружились тела шести эсэсовцев, убитых гранатами; последние трое сдались в плен. Холлингзуэрт на всех парах помчался обратно к своей колонне. Стычка задержала его на бесценные 45 минут.