Андрей Еременко - В начале войны

Я ответил, что готов занять любую должность, если так сочтет нужным партия и если этим я принесу пользу Родине.

Сталин пожелал мне успеха в предстоящих боях и предложил побывать у Б. М. Шапошникова, чтобы более подробно ознакомиться с общим планом этого замысла и обсудить оперативно-организационные вопросы.

Через 10–15 минут я был уже в Генеральном штабе, где довольно подробно ознакомился с планом сосредоточения войск, который уже начал осуществляться, уяснил основные задачи, стоявшие перед ударной армией.

Начальником штаба армии назначался генерал-майор В. В. Курасов, его кандидатура была названа в Ставке при нашей беседе; членом Военного совета дивизионный комиссар М. В. Рудаков, который был уже на месте.

Однако прежде, чем перейти к рассказу о действиях 4-й ударной армии, следует кратко сказать о тех изменениях, которые произошли на Западном направлении, пока я лежал в госпитале.

Как известно, в ходе октябрьского наступления немецко-фашистским войскам за месяц напряженных боев удалось продвинуться на главном (Московском) направлении на 230–250 км, но план прорыва к советской столице, а тем более ее захвата был сорван.

В итоге упорных кровопролитных боев силы противника истощились, группировки его войск утратили необходимые для наступления преимущества перед обороняющимися. Гитлеровская ставка вынуждена была пойти на двухнедельную паузу для подготовки к новому удару.

Несмотря на серьезные потери в ходе октябрьского наступления, враг по-прежнему сохранял численное превосходство, однако второе наступление предпринималось без сосредоточения серьезных резервов, так как неприятель считал, что и у нас их более нет.

15 ноября начались ожесточенные бои на клинско-солнечногорском и сталиногорско-каширском направлениях. Врагу удалось несколько продвинуться, но наш фронт прорван не был, а контрударом прибывшей из резерва Ставки 1-й ударной армии противник в районе Яхромы был отброшен назад.

Последняя попытка врага прорваться к Москве в первых числах декабря из-под Наро-Фоминска окончилась провалом. Нашим войскам удалось ликвидировать наметившийся прорыв и отбросить гитлеровцев в исходное положение.

К 5 декабря на Западном направлении наметился перелом. Не сумев добиться решительного успеха ни на одном из участков прорыва, враг вынужден был признать, что наступательные возможности его войск исчерпаны. Гитлеровцы перешли к обороне.

Советские войска, проявив невиданный героизм и упорство в оборонительных боях, избавили столицу от смертельной опасности. Громадную роль в защите Москвы сыграло гражданское население города и области. Заслуга спасения столицы от захвата врагом принадлежит всему нашему народу, не пожалевшему никаких усилий для обеспечения победы над врагом.

Почти одновременно успешные действия южной группировки наших войск, осуществивших крупную контрнаступательную операцию в период с 17 ноября по 2 декабря и освободивших Ростов, сковали группу армий Юг и не позволили фашистскому командованию перебросить войска с юга на Центральное направление, что сыграло немаловажную роль в стабилизации положения на Западном направлении.

На Северо-Западном направлении в октябре — ноябре также развернулись ожесточенные бои. Враг приложил все силы к тому, чтобы овладеть Ленинградом и соединиться на суше с финнами. Наше командование планировало деблокирующий удар. Однако враг перешел в наступление раньше. В итоге ожесточенных боев гитлеровцы продвинулись на 120 км и захватили Тихвин. Положение г. Ленинграда ухудшилось. Правда, в результате наших контрударов враг был отброшен от железной дороги Волхов — Тихвин. И здесь упорство и доблесть наших войск не остались безрезультатными. Неприятель понес серьезные потери. Его войска были утомлены непрерывными боями в суровых условиях лесисто-болотистой местности. Ударная группировка гитлеровских войск растянулась на 300-километровом фронте.

В декабре войска Ленинградского, а затем и вновь созданного Волховского фронта в упорных боях вернули Тихвин и нанесли серьезный урон врагу, отбросив его на рубеж Лодва, Кириши и далее за р. Волхов до Новгорода, захватив плацдарм на правом берегу Волхова.

Расчеты гитлеровцев на полную изоляцию Ленинграда и удушение его голодной блокадой были сорваны. В этой связи стоит упомянуть утверждение западногерманского реакционного историка Герлица о том, что Гитлер якобы не стремился к захвату Ленинграда, так как не хотел растрачивать продовольствие для снабжения многочисленного населения огромного города. Как будто гитлеровцы снабжали население других наших городов, временно захваченных ими, а овладение городом зависело только от желания фюрера!

При объективном рассмотрении событий летне-осенней кампании 1941 г. отчетливо видны причины, в силу которых иссякли наступательные возможности гитлеровцев, тем не менее участники похода на Москву придумали не одну версию, чтобы объяснить, почему они потерпели столь неожиданный и тяжелый провал своих любовно взлелеянных планов овладения нашей столицей.

Наиболее распространенной из числа таких версий является ссылка на неблагоприятные климатические условия в России вообще и в этот период (октябрь — ноябрь 1941 г.) особенно. Послушаем, что об этом говорит, например, Бутлар:

…Как раз в это время (в октябре 1941 г. — А. Е.) начались сильные дожди. Наступил период осенней распутицы… И совсем не русская армия, а сам бог погоды остановил стремительное наступление немецких танковых сил в тот момент, когда их цель была уже совсем близка{1}.

У нас на этот счет есть хорошая поговорка: На бога надейся, а сам не плошай. Видно, гитлеровцы уповали на господа бога, а советский солдат между тем, не обращая внимания на капризы бога погоды, наносил сокрушительные удары по вражеским войскам.

Подобным же образом Бутлар рисует и последующие события. Во второй половине ноября, — сообщает он, — войска группы армий Центр снова двинулись вперед… Внезапно начались сильные морозы… Наступление на Москву проваливалось{2}.

Все эти ссылки на климатические условия Бутлар использует с той целью, чтобы как-нибудь реабилитировать немецко-фашистских военачальников, потерпевших поражение в исторической битве под Москвой. Ведь они располагали, по свидетельству самого Бутлара, такой мощной ударной группировкой, которая, как казалось, сможет выполнить поставленную ей задачу. В ее состав входили три танковые армии (кроме трех полевых. — А. Е.). Войска были очень сильно насыщены техникой. Танковые и артиллерийские части и соединения были полностью доукомплектованы{3}. Это — недвусмысленное признание в том, что Гитлер сделал все возможное для создания такой ударной группировки, которая соответствовала поставленной ей задаче.