Патрик Модиано - Дора Брюдер
- Название:Дора Брюдер
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Текст
- Год:неизвестен
- ISBN:5-7516-0169-6
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Ваша оценка:
Патрик Модиано - Дора Брюдер краткое содержание
Автор книги, пытаясь выяснить судьбу пятнадцатилетней еврейской девочки, пропавшей зимой 1941 года, раскрывает одну из самых тягостных страниц в истории Парижа. Он рассказывает о депортации евреев, которая проходила при участии французских властей временфашисткой оккупации. На русском языке роман публикуется впервые.
Дора Брюдер - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пожалуйста, не оставляйте маму, но пусть это не отвлекает вас от ваших личных дел, вы понимаете, что я хочу сказать. Передайте мою просьбу Ирен, она живет по соседству. Попытайтесь дозвониться д-ру Андре АБАДИ (если еще в Париже). Скажите Андре, что с человекам, адрес которого он уже знает, я встретился 1 мая, а 3-го меня арестовали (совпадение ли?). Мое сумбурное письмо вас, наверно, удивит, но обстановка очень тягостная. 6-30 утра. Я сейчас должен отправить назад все, что не беру с собой, боюсь, что набрал слишком много. Сыскари творят, что хотят, могут в последний момент выкинуть чемодан, если не хватает места или просто под настроение (они из полиции по делам евреев, сами понимаете, что это значит). Но ничего, оно и к лучшему. Сейчас отсортирую лишнее. Если от меня не будет писем, не паникуйте, не дергайтесь, терпеливо ждите и верьте, верьте в меня, скажите маме, что уж лучше для меня уехать туда, я ведь видел (рассказывал вам), как отправляют в Никуда. Хуже всего, что придется расстаться с ручкой, не иметь права на лист бумаги (забавно, только что пришло в голову: ножи запрещены, а у меня ведь нет даже открывалки). Я не хорохорюсь, вообще-то тут не до смеха, не та атмосфера: больных и калек тоже отправляют, и немало. Думаю еще и о Рд., надеюсь, наконец в полной безопасности. У Жака Домаля было много моих вещей. Пожалуй, сейчас ни к чему вывозить от меня книги, не буду вас нагружать. Хоть бы нас в пути не подвела погода! Похлопочите о пособии для мамы, обратитесь во ВСЕФ, пусть ей помогут. Надеюсь, что вы теперь помирились с Жаклин, она с заскоками, но вообще-то добрая (небо светлеет, день будет хороший). Не знаю, дошла ли до вас моя последняя открытка и получу ли я ответ до отъезда. Думаю о маме, о вас. Обо всех моих товарищах, которые так меня любят и так много сделали, чтобы я сохранил свободу. Спасибо от всего сердца тем, кто помог мне „перезимовать“. Я, наверно, не закончу письмо. Надо собирать сумку. До скорого. Ручку и часы Марте, что бы ни говорила мама, это на случай, если не смогу больше писать. Мамочка, милая, и вы, мои дорогие, целую вас крепко. Мужайтесь. До скорого, уже 7 часов».
emp
Два воскресных дня в апреле 1996 года я провел в восточных кварталах, у «Святого Сердца Марии» и у Турели, пытаясь отыскать следы Доры Брюдер. Мне казалось, что делать это нужно именно в воскресенье, когда город пустеет, в часы отлива.
От «Святого Сердца Марии» ничего не осталось. На углу улиц Пикпюс и Гар-де-Рейи высятся новые дома. Часть домов идет под последними нечетными номерами по улице Гар-де-Рейи — как раз там была стена пансиона и тенистые деревья над ней. А дальше по той же стороне и напротив, по четной, улица совсем не изменилась.
Даже не верится, что в доме 48-бис, окна которого выходили на сад «Святого Сердца Марии», июльским утром полицейские арестовали девять детей и подростков, а Дора в это время уже сидела в тюрьме Турель. Шестиэтажный дом из светлого кирпича. На каждом этаже два окна по краям, а между ними два поменьше. Соседний сероватый дом под номером 40 стоит чуть в глубине, за кирпичной оградой с решеткой. И напротив, на той стороне, где была стена пансиона, еще несколько маленьких домов остались такими же, какими были когда-то, В доме 54, перед самой улицей Пикпюс, я обнаружил кафе, хозяйку звали мадемуазель Ленци.
И вдруг я понял, что совершенно точно знаю: Дора в тот вечер, когда сбежала, шла от пансиона по улице Гар-де-Рейи. Я видел, как она идет вдоль стены пансиона. Может быть, потому, что само название улицы [8] Слово «гар» (gare), входящее в название улицы, означает «вокзал»; связь темы бегства и темы вокзалов прослеживается на протяжении всей книги. ( Примеч. перев. ).
напоминает о бегстве.
Я шел по этой улице, и через какое-то время на душе у меня стало грустно — это была грусть тех воскресных дней, когда приходилось возвращаться в пансион. Я уверен, что она выходила из метро на «Насьон». Оттягивала момент, когда надо будет войти в ворота и пересечь двор. Гуляла еще немного, шла куда глаза глядят, бродила по окрестным улицам. Смеркалось. На авеню Сен-Манде так тихо в тени деревьев. Не помню только, есть ли там центральный газон. А вот и метро «Пикпюс», старый вход. Может быть, иногда она выходила здесь? Можно свернуть направо, на бульвар Пикпюс, там холоднее и печальнее, чем на авеню Сен-Манде. Деревьев, кажется, нет. Как же одиноко возвращаться в воскресенье вечером!
emp
Бульвар Мортье идет под уклон. Вниз, на юг. Вот как я добирался до него в то воскресенье, 28 апреля 1996 года: по улице Архивов. По улице Бретань; По улице Фий-де-Кальвер. Потом вверх по улице Оберкампф, там жила дна.
Справа открывается просвет, ряд деревьев тянется вдоль улицы Пиренеев. Улица Менильмонтан. Высокие корпуса дома 140 под ярким солнцем выглядели пустыми. В конце улицы Сен-Фарго мне показалось, будто я иду через заброшенную деревню.
Бульвар Мортье обсажен платанами. Там, где он кончается, у самой заставы Лила, все еще стоят здания казармы Турель.
Бульвар в то воскресенье был пуст и погружен в такое глубокое безмолвие, что я слышал, как тихонько шелестят платаны. Бывшая казарма Турель окружена высокой стеной, за которой не видно корпусов. Я пошел вдоль этой стены. Увидел на ней табличку и прочел:
ВОЕННАЯ ЗОНА СНИМАТЬ И ФОТОГРАФИРОВАТЬ ЗАПРЕЩЕНО
Мне подумалось: никто ничего не помнят. По ту сторону стены лежала ничья земля, зона пустоты и забвенья. Старые казарменные корпуса не снесли, как пансион на улице Пикпюс, но какая, собственно, разница?
И все же сквозь плотную толщу амнезии временами будто эхо пробивалось что-то далекое, приглушенное, никто не смог бы толком объяснить, что это и откуда. Это все равно что быть у магнитного поля без маятника, который уловил бы его волны. Вот и прибили, чтобы не мучили сомнения и совесть, табличку с надписью «Военная зона. Снимать и фотографировать запрещено».
emp
Помню, в двадцать лет в другом районе Парижа я испытал однажды такое же чувство пустоты, как у стены казармы Турель, еще не зная, в чем его истинная причина.
У меня тогда была подружка, которая постоянно жила по знакомым, в пустующих квартирах и загородных домах. Я же всякий раз, пользуясь случаем, изымал из хозяйских библиотек книги по искусству и редкие издания, которые потом продавал. Как-то раз в квартире на улице Регар, где мы были одни, я украл старую музыкальную шкатулку, а затем, порывшись в шкафах, извлек несколько очень элегантных костюмов, рубашки и десяток пар шикарных туфель. Чтобы продать все это, я отыскал в справочнике адрес старьевщика — на улице Жарден-Сен-Поль.
Эта улица начинается от Сены, от набережной Целестинцев, и сливается с улицей Карла Великого недалеко от лицея, где я годом раньше сдавал экзамены. В подвальном окне одного из домов в конце улицы, немного не доходя до улицы Карла Великого, я увидел наполовину поднятую ржавую железную штору. Вошел и оказался на складе, где были свалены вперемешку мебель, одежда, металлолом, автомобильные запчасти. Навстречу мне вышел мужчина лет сорока и очень любезно согласился прийти за «товаром», куда я скажу, через несколько дней.
Шрифт:
Интервал:
Закладка: