Ян Лысаковский - Партизаны

— Это я, — и сел на лавку, не в состоянии сделать хотя бы еще одно движение. Крогулец тотчас же выскочил на улицу и увел парня во двор.

— Что случилось?

Переждав минуту, пока Метек уймет дрожь, побежал в дом и вернулся с бутылкой водки. Полстакана, влитые в горло парня почти насильно, привели его в более или менее нормальное состояние. Тогда он рассказал все, что видел и слышал. Крогулец молча слушал.

— Уже день, — сказал он внезапно. — Теперь не пойдешь.

— Куда?

— В безопасное место. А пока… У меня есть тайник. Только должен сидеть тихо и ни в коем случае не курить.

— Хорошо, — пробормотал Метек. Сейчас он мечтал только о том, чтобы заснуть.

— Жди, пока не приду за тобой.

Ханку бросили в подвал гестапо. Ее били ежедневно, и она медленно умирала. Даже привыкшие к пыткам палачи не могли выносить ее вида. Били всех, но ее мучили с особой ненавистью. Через две недели девушку расстреляли за еврейским кладбищем. Тело сбросили в яму, которую вырыл ее отец. Потом застрелили и его. Третьей была мать, затем подхорунжий Войтушевский и его отец. И Марыся Войтушевская…

В городе еще долго говорили о том, что поручник Рысь перебил много гестаповцев и жандармов. Его хотели взять врасплох. Рысь еще не спал, разговаривал с Ханкой. Вдруг, словно что-то почувствовав, он взглянул в окно и заметил гестаповцев. Тогда он приказал Ханке и Войтушевским уйти на кухню, а сам выстрелил через дверь прямо в лоб подосланного полицейского Робака. Жандармы изрешетили из автоматов всю дверь и в конце концов высадили ее гранатой. Гестаповцы хотели взять Рыся живым.

Поручник поставил все на карту. Выбросил пустые магазины, зарядил пистолет и, швыряя гранаты, пробился вдоль стены дома в садик, а потом на улицу. Одна граната угодила в заместителя шефа гестапо. Он был убит на месте. Рысь же, застрелив жандарма, захватил мотоцикл и исчез.

В хозяйстве было три лошади и три коровы. За лошадями ухаживал Метек. Хозяин, капрал подпольного войска, объяснил, как задавать им корм, поить, убирать навоз, чистить. Дня два наблюдал за тем, как Метек работает, а потом полностью положился на него. Как только начинало светать, хозяин будил спавшего на чердаке парня, а сам возвращался в хату.

Вечерами хозяин отправлялся в деревню. Коваль всегда ждал его возвращения и задавал неизменный вопрос:

— Есть что-нибудь для меня?

— Нет, — так же неизменно отвечал хозяин.

— Спокойной ночи, — говорил тогда Метек и залезал к себе на чердак. Воспоминания о том субботнем вечере обступали его…

Метек не мог не подчиниться, когда Крогулец приказал ему отправиться в деревню. А что ему оставалось делать? Дом разгромлен. Неизвестно, кто из организации уцелел. В течение дня сержанту не удалось восстановить связь. Места явок контролировались гестаповцами.

— Сюда пока еще не добрались, но у них в руках те, кто знает нас и этот адрес. Хотя бы Вися…

— Ее взяли? — выкрикнул Метек.

— Да. А что с тобой?

— Такая хорошая девушка, жаль ее, — уклончиво ответил Метек. Ему хотелось узнать подробности, но он стыдился спрашивать.

— Пойдешь в Каролювку, — приказал Крогулец. — Я тоже должен переждать какое-то время в убежище. — Однако не сказал, где его искать. Приказал ждать, пока кто-либо — может, он сам, а может, связной — не придет и не скажет, что делать дальше. — Все понял?

— Так точно. Я…

— Что тебя еще беспокоит?

— Дело не во мне. Я хотел бы узнать, что с моим отцом и братом. И что… — он заколебался на минуту, — с Висей.

— Попробую узнать. — Крогулец внимательно смотрел на Метека. — Тотчас сообщу тебе, как только я сам что-нибудь узнаю. Можешь быть уверен.

Работы в хозяйстве много. К вечеру все тело болит и очень хочется спать. Только бы скорей добраться до постели на чердаке! И не думать… Не подпускать к себе порожденных воображением и усиленных людскими рассказами картин пыток и казней в гестапо. Не думать, что, может, и отец, и Юзеф… и Вися… Лучше смерть в борьбе, от пули, чем в подвалах гестапо…

Беспомощность ожидания… Может, уже нет никакого войска, конспирации, командования? Может быть, Крогулец просто убежал, спасая голову? А он до конца останется батраком у не очень проворного в работе хозяина? Однако предпринимать что-либо на свой страх и риск он не решался. А впрочем, куда он пойдет? Здесь можно как-то жить, деревня находится вдалеке от шоссе, вокруг леса, в случае неожиданного появления жандармов можно легко укрыться. Даже полицейские из тминного участка бывают тут редко.

Однажды вечером приехал на велосипеде какой-то парень. Спросил, правда ли, что хозяин продает лошадь. Потом попросил воды и, когда остался вдвоем с Метеком, назвал пароль.

— Приказано сказать, — парень понизил голос и еще раз огляделся вокруг, — приказано сказать, что завтра вечером ты должен быть у часовни у Зембице. — Объяснил, как туда идти, и предупредил, чтобы не расспрашивал дорогу у встречных.

— А как с хозяином?

— Скажи, что тебя вызвали. И все…

Хозяин действительно ни о чем не спрашивал. Сказал только, что сожалеет о его уходе, так как Метек, хотя и городской житель, неплохо справлялся с крестьянской работой.

И вот наконец долгожданный час наступил. Налегке — с собой ему брать было нечего, прихватил только краюху хлеба — пошел тропинкой через поля. Миновал Зембице и, идя по течению речки, вышел прямо к часовне. Уселся рядом с ней и осмотрелся по сторонам. Невдалеке паслись коровы, хлеб был уже убран, от ближайшей хаты доносился лай собаки. Тихо и тепло. Метек сосредоточенно курил махорочную закрутку, поглядывал на березы, стоявшие над рекой, на дорогу. Человек, которого он ждал, появился неожиданно со стороны поля. Неторопливо, словно хозяин, оглядывающий поля, он приблизился к Метеку. Был он молод, одет в какие-то потертые штаны и застиранную, старую рубаху. Подойдя вплотную, он произнес пароль и добавил:

— Идем.

— Куда? — вырвалось у Коваля.

Парень слегка пожал плечами. Метек покраснел, поняв неуместность своего вопроса.

За Зембице начинался лес. Проводник шел быстро, и Коваль еле успевал за ним. Некоторое время пробирались по узкой тропинке, потом пересекли вырубку. Прошли еще немного лесом и оказались перед двумя крестьянскими дворами. Когда подошли к плетню, из-за кустов вышел вооруженный человек. Растерявшийся Метек лишь через минуту узнал Сенка. Он улыбнулся, но Сенк не обратил на него внимания.

— Все тихо? — спросил он проводника.

— Все в порядке.

Прошли через двор; проводник велел Метеку подождать на крыльце, а сам вошел в дом. Коваль немного удивился. Во дворе не было ни души. Возле хлева копались куры; собака, видно, уже равнодушная к чужим, лежала у будки. Через минуту из дома вышел проводник Метека и, не глядя в его сторону, двинулся к калитке. Удивленный, Коваль встал, не зная, что теперь делать: идти в хату или ждать, когда вызовут? Он вновь уселся, свернул цигарку и закурил. Едва он затянулся пару раз, как дверь заскрипела. Метек обернулся и увидел Крогульца. Сержант был в мундире, на ремне висела кобура с пистолетом. Метек быстро затоптал цигарку и встал по стойке «смирно».