К. Домбровский - Альманах «Мир приключений». 1969 г.

Во время этого разговора Матоушек не опускал пистолета. А граф Дубский старался изо всех сил. Партизаны пообещали ему, что если он будет беспрекословно выполнять их требования, то и он и члены его семьи останутся живы.

Через несколько минут телефон зазвонил вновь. Просили к аппарату генерала. Но и он, взяв трубку, поглядывал на пистолет Матоушека и довольно спокойно ответил, что чувствует себя превосходно и, видимо, вместе с офицерами останется ночевать в замке графа.

Уже под вечер в замок приехала Элизабет Дубская-Эйхлер.

Несмотря на свои двадцать два года, она успела прожить довольно бурную жизнь. Первый ее муж был убит на Восточном фронте, второй оказался замешанным в заговоре против Гитлера и был расстрелян в конце 1944 года, а последний, третий, уже долгое время числился пропавшим без вести. И графиня Элизабет Дубская благосклонно принимала ухаживания коменданта города Кромерижа.

Неожиданная встреча с партизанами в замке отца ошеломила молодую графиню.

— Папа! Что здесь происходит? — вскрикнула она, увидев дрожащего, подавленного графа Дубского.

— То, что видишь. Возьми себя в руки, Элизабет. Это судьба.

Но графиня совсем потеряла самообладание, когда увидела в окно машину полковника Кобличека.

И на этот раз Аничка Выкоукалова проворно выбежала к воротам замка и отворила калитку перед комендантом города Кромерижа. Полковник Кобличек в сверкающем, свежевыутюженном мундире бодро вошел в вестибюль. Но вместо голубых глаз Элизабет на него смотрели черные глазки автоматных дул. Он так растерялся, что забыл даже схватиться за свой роскошно отделанный пистолет, который тут же перекочевал в карман Иозефа Матоушека.

Вся спесь мгновенно слетела с полковника. В кабинете во время допроса он пообещал партизанам достать для населения вагоны сахара, испуганно лепетал, что сам давно уже искал встречи с партизанскими командирами и хотел установить с ними тесную связь.

Он клялся помогать партизанам в борьбе против гитлеровцев и готов был сделать все, что угодно, лишь бы его отпустили подобру-поздорову.

Телефон начинал звонить все чаще. И Матоушек решил не испытывать больше судьбу.

Семерых убитых офицеров штаба партизаны оставили в погребе замка. Сдержав слово, они не тронули графа Дубского и его семью. Графу вручили письмо, адресованное Литенчицкому гестапо. В письме было предупреждение, что если хоть один волос упадет с головы жителей деревни Гоштицы, возле которой стоял замок Дубского, то партизаны немедленно казнят генерала и уничтожат все немецкие семьи в этой округе.

Прихватив с собой плененного генерала и полковника Кобличека, партизаны покинули замок и скрылись в Хржибских лесах. С ними ушла и служанка Аничка Выкоукалова, на деле доказавшая, что может быть отважной партизанкой.

На другой день после событий в замке графа Дубского каратели ворвались в деревню Гоштицы. Они согнали всех жителей в замковый парк и заставили невинных людей копать себе братскую могилу.

Но в самый последний момент граф Дубский подошел к офицеру, который командовал этой расправой, и поручился своей графской честью за то, что никто из гражданского населения деревни не принимал участия в действиях партизан. Одновременно он вручил офицеру письмо, оставленное Матоушеком.

Посовещавшись, гестаповцы отпустили заложников и уехали из замка, увозя с собой трупы семерых офицеров штаба.

...Иозеф Матоушек через связного известил командира отряда «Ольга» об успешно проведенной операции.

По приказу Ольги Франтишковой партизаны срочно заняли село Уездко, позаботившись о том, чтобы в этот населенный пункт никто не смог проскочить незамеченным.

Здесь, на месте гибели Сергея Жукова, должен был состояться партизанский суд над полковником Кобличеком.

Стоял теплый апрельский вечер, когда на единственной улице села Уездко показался взвод Матоушека. Все жители вместе с партизанами высыпали из домов и с любопытством разглядывали это необычное шествие.

Впереди взвода с гордо поднятой головой вышагивал Иозеф Матоушек. Вслед за ним, в окружении партизан, ссутулясь, шествовал высокий, холеный генерал. На его груди в лучах заходящего солнца поблескивали гитлеровские ордена и медали. А позади него, со связанными за спиной руками, в щеголеватом, но теперь уже помятом мундире, плелся комендант города Кромерижа, полковник Кобличек. Опустив голову, он смотрел под ноги, боясь встретиться с ненавидящими взглядами местных жителей.

Той же ночью в Уездко состоялся партизанский суд. На суде присутствовали и представители населения. Заседали недолго. После короткого совещания Ольга Франтишкова огласила приговор:

— Коменданта города Кромерижа полковника Кобличека, как предателя чешского народа и нацистского пособника, совершавшего злодейские казни партизан, суд приговорил к повешению.

Приговор суда был воспринят с единодушным одобрением и к утру приведен в исполнение.

С ума можно сойти! Не получается у меня статья. Вот пожалуйста, наугад открываю «Вопросы психологии»: «Наибольшее рассогласование между двумя гипотезами определяется средним значением и дисперсией суммы случайных переменных, которая равна сумме средних значений и дисперсий распределений, яз которых берутся переменные». Здорово, а? «Дисперсия суммы... которая... из которых...» Статья, в общем, пустая, но как звучит!

— Скрибас? — спрашивает Гроза Восьми Морей на своем сомнительном эсперанто. — Пишешь, говорю?

Он стоит у входа в палатку, в руках у него сковородка, солнце весело отражается в лысине Грозы Восьми Морей.

— Заходи, дед, — приглашаю я. — Видишь, дела идут совсем малбоне. Не выходит статья.

— Бывает, — успокаивает меня Гроза Восьми Морей. Он устанавливает сковородку на ящик, заменяющий стол, и бормочет: — Ши ирис претер домо сиа... нет, домо де сиа онкло. Она шла мимо дома своего дяди.

— Какого дяди? О чем ты говоришь, дед?

— Сиа онкло. Своего дяди. С предлогом «претер» упражняюсь. А тебе принес роста фиш. Жареную кефалку, значит.

Я ем кефаль, слушаю болтовню деда, и у меня появляется отличная мысль. Мои попытки писать научным языком, в сущности, немногим отличаются от эсперантских упражнений Грозы Восьми Морей. Ну, а если я просто расскажу, как был открыт АС-эффект? Пусть редакторы сами уберут лишнее, уточнят термины — словом, сделают, что полагается. Главное — факты.

— Ли ригардис... ригардис... — Гроза Восьми Морей огорченно вздыхает. — Забыл, понимаешь. Вот ведь... Он смотрел, ли ригардис, а куда он, печки-лавочки, ригардис — забыл... Ладно, ты себе скрибу, дону скрибу, я пойду, надо сети готовить.