Валерий Горбань - И будем живы

Целый год просеивали, процеживали город опера. И, по мистическому совпадению, именно в день исчезновения потерпевшей, удалось, наконец, получить интересную информацию об одном ничем не приметном молодом человеке, родившемся и выросшем в этом городе, работающем водителем уазика. Но, наблюдение за подозреваемым и изучение его круга общения привело к однозначному выводу: его рук дело. Его и его дружка, такого же: презираемого, отвергаемого даже самыми невзыскательными девчонками. Как сказала одна из их несостоявшихся подружек, до этого лет с пятнадцати ни разу не отказавшая ни одному возжелавшему ее мужчине:

— Вроде и не уроды. На морду — ничего. И в штанах что-то есть. Но, что один, что другой: только лапать начинают, а меня уже блевать тянет.

Но оказалась эта девица не только «слабой на передок», как говорят водители-трассовики. Но и невоздержанной на язычок. Десять раз предупрежденная о том, чтобы никому не говорила ни слова о встрече с операми, она все же разболтала об этом приятельнице. А та не нашла ничего умней, как брякнуть приглашавшим ее прокатиться-повеселиться дружкам:

— Ага, я с вами поеду, а потом меня тоже на перевале найдут!..

Повезло дуре, что разговор не с глазу на глаз был. Подружки не позволили затащить ее в машину и увезти для более обстоятельной беседы на лоне природы.

Но кровавым насильникам и этого хватило, чтобы сообразить, откуда ветер дует и, исчезнув из снятой ими на двоих квартиры, где-то залечь на дно.

«Адрес», на котором в засаде коротал время за неспешной беседой Игорь с тремя коллегами, был не из самых перспективных. И если бы не хорошая компания, можно было бы вообще со скуки сдохнуть.

В данный момент все слушали рассказ приданного операм для физического усиления собровца Дениса, которого весь УБОП с легкой руки кого-то из сослуживцев называл просто Дэн.

Был этот Дэн личностью замечательной. Игорь хорошо запомнил тот день, когда по поручению руководства он занимался комплектованием только что созданного СОБРа, и к нему на прием пришел этот темноволосый, серьезный парень. В рекомендации руководства медвытрезвителя, где Дэн до этого служил, было написано, что он является хорошим спортсменом — рукопашником. Но, все же, впечатления очень мощного бойца этот сержант не производил. Рост, правда, хороший — под метр восемьдесят. А фигура — обыкновенная: не худой, не толстый, и уж вовсе не Шварценеггер. Приходили в СОБР ребятки и покруче. А когда в четырех строчках рапорта на имя начальника УВД будущий офицер спецподразделения залепил три смешных грамматических ошибки, Игорь и вовсе мысленно присвистнул: куда ж тебе, братец, лейтенантские погоны? И со скрытой усмешкой спросил:

— А что вам в медвытрезвителе не служится? Нормальная работа, сутки через трое. Да и на офицерскую должность там вас тоже могут выдвинуть, руководство ваше вас ценит.

Посмотрел парень на него внимательно:

— Разве это работа для мужчины? Там хорошо до пенсии дослуживать.

Трудно сразу сказать, что именно понравилось Игорю в его словах. Сущность этого ответа, или то, что сумел Денис на не очень-то корректный вопрос ответить без вызова, без демонстрации, с дружелюбным спокойным достоинством.

Но взамен заготовленной уже вежливо-казенной фразы, что, мол, поставим вас в резерв, и в будущем, возможно…Игорь произнес:

— Я буду вас рекомендовать в СОБР. Но только… Денис, подтяните русский язык. На курсы какие-нибудь походите… Вы же идете на должность оперативного уполномоченного. Вам придется в следственных действиях участвовать, рапорта писать, процессуальные документы составлять…

Парень густо покраснел. Но, справился с собой. Ответил твердо:

— Да, я постараюсь.

И вот уже год, как они служат рядом. Игорь в оперативном отделении, а Денис — в боевом. Как продвинулись у Дэна дела с русским языком, Игорь, честно говоря, не знал. А вот какого бойца и товарища мог бы не получить СОБР, прими он другое решение — и подумать было неприятно.

На поверку оказалось, что был Дэн не просто хорошим бойцом, а уникальным. Не такой уж могучий с виду, весил он за девяносто килограммов. И когда, разогревшись в спортзале, он скидывал тренировочную куртку, даже друзья-собровцы (сплошь — натуралы) откровенно любовались его атлетически сложенным, бронзовым от природы телом. Казалось, что его рельефные, без дутых габаритов, мышцы сплетены из медной проволоки. Усугублялось это впечатление и тем фактом, что Денис просто не знал устали. Не понимал, что это такое. Он мог, проскакав вместе со всеми полдня на штурмовой подготовке, уже через пару часов заявиться в спортзал и весело таскать железо, молотить груши, отрабатывая удары, в то время, как его друзья, покряхтывая, валились на маты или на кровати в комнате отдыха. В рукопашных поединках у него поначалу немного прихрамывала техника. Но наставники в СОБРе были хорошие. И вскоре другие бойцы один за другим стали отказываться от спарринга с Дэном:

— Он же на ринге дурной! Специально пропустит пару ударов, чтобы в раж войти, а потом убивает, как партизан фашиста.

Впрочем, обид на него никто не держал. Потому что очень скоро проявились и другие качества Дэна. Вне борцовских ковров и татами, был он добродушен, открыт и дружелюбен. Саму сущность его составляла глубокая, природная, непоказная порядочность и в словах и в поступках. И поэтому, в любом деле было с ним спокойно и надежно. А еще, он искренне любил свою работу и был уверен в ее важности и полезности:

— Если мы, мужчины, не будем защищать людей от ублюдков, кто их защитит?

Говорилось это спокойно, без тени рисовки. В других устах звучали бы эти слова, как митинговый лозунг. А в его — как обстоятельно продуманное, выношенное убеждение. Дэн вообще не любил зазря языком болтать.

Потому никто даже не ожидал, что он вдруг, против обыкновения, разговорится в ответ на вопрос Игоря:

— Слушай, Денис: а как тебя вообще в милицию занесло?

Но, видно, даже у молчунов бывает иногда потребность поговорить по душам. И оказалось, что и мысли свои этот парень умеет выражать связно, и мягкой, ненавязчивой самоиронии не чужд.

Что пойду служить в милицию, я еще в армии решил. Я в ноябре восемьдесят девятого призвался, на флот. Служил во Владивостоке. Служба была не так, чтобы очень сложная, если не считать неуставных взаимоотношений. Я, например, умудрился в первый же день своего пребывания в части получить по голове за свою наглость. Не захотел постирать штаны дембелю. Вот и получил. Мне это как-то не понравилось, и… в общем… я этого дембеля немного удивил. Ну, он пару раз упал на пол, полежал. А его товарищи посмотрели на это дело, посмотрели, помогли ему встать… А потом положили меня на то же место, где до этого лежал удивленный дембель. Правда, больше он с тех пор никогда ко мне с просьбами разными не обращался и даже не подходил. И другие дембеля тоже как-то особенно не лезли. Но кое-какие уроки я из этого дела извлек. И старался особо на рожон не лезть. До года службы делал то же, что и все. Спортом много занимался. Благо, у нас спортзал был более или менее оснащен, в основном железом. А после года, когда все дембеля сошли, я вообще из спортзала не вылезал. А еще много спал и ел. Даже была мечта набрать центнер, но не за счет сала, конечно, а исключительно за счет мышц. И если бы прослужил полный срок в три года, то точно набрал бы. Я уже девяносто пять кило весил. Но тут пришел указ о сокращении срока службы на полгода. Пришлось уволиться в запас. Хотя, если честно, я из-за этого ни капли не расстроился…