Wotti - Рубан Николай

— Слу-ушай! Это что получается? Этими лопатами, может быть, еще под Порт-Артуром окапывались?

— Ну ни фига себе… А рукоятки — глянь, даже и не сгнили совсем!

— А чего им сделается? Это ж — дуб, он от влажности, да от времени только прочнее становится! Мореный называется. Умели же делать раньше, а?

Настроение улучшилось. Все же какие-никакие, а трофеи! А уж иметь в экипировке такую вещь, какой ни у кого нет — это для любого солдата верх престижа. Не говоря уж про то, что были эти белогвардейские лопатки куда легче, удобней и надежней нынешних — норовящих сломаться от одного чиха.

— Ну что, Рустик — дальше полезем? — захлопнул Вольф крышку «клада».

— Туда? — Рустам без энтузиазма глянул на узкий проем под потолком, — Блин, перемажемся же, пока протиснемся…

— Так затем же комбезы и надели, — пожал Вольф плечами, — Ладно, давай я первым полезу…

Вскарабкавшись на карачках по кирпичной куче, он просунулся в проем, светя себе фонариком.

— Все, Рустик — кончился ход! — гулко прозвучал его разочарованный голос, — Стенка дальше.

— Ну и лезь обратно, — откликнулся Рустам, — Через полчаса уже на построение топать.

— Щас… Ого! Ну ни фига себе!

— Чего там?! — вмиг напрягся Рустам.

— Написано чего-то… Я полез! — и Вольф, шустро вихляя комбезным задом, исчез в проеме.

Отталкиваясь коленками и локтями от острых обломков, пролез вслед за ним и Рустам. Ход заканчивался глухой стеной. Стена была древней, без каких-либо признаков проникновения сквозь нее. Но зато на ней теснилось множество надписей. Верхняя, под самым потолком, была начертана жирным черным карандашом. Строгие, выписанные почти академическим шрифтом буквы складывались в слова: «Привет всем будущим кладоискателям и исследователям таинственных подземелий! Никаких кладов здесь нет, мы проверили. Ну и пусть, зато интересно было! Как у вас в будущем дела? У нас — все хорошо! А скоро будет еще лучше! Курсанты Вересов, Нахабин. 15 мая 1937 г.».

— Да уж, офигительно лучше у них будет… — пробормотал Вольф, — Тридцать седьмой… Это же когда чекисты всех подряд начали грести — за всю мазуту…

— А ты откуда знаешь?

— Дед рассказывал…

Остальные надписи были выполнены мелом, краской, а некоторые — просто выцарапаны:

«Мы освободили Западную Украину и Белоруссию! К-т Шадрин, 1940 г.».

«Мы разбили немцев под Курском! Гитлеру — кранты! К-т Бойко, 1943 г.».

«Наши войска разгромили самураев. Американцы сбросили атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки. Война кончилась, а мы на нее так и не успели. Но мы еще повоюем за торжество коммунизма во всем мире! Да здравствует товарищ Сталин!! К-ты Звягин, Паперник, октябрь 1945 г.».

«А у нас — ГАГАРИН!!! УРА!!! К-т Губайдуллин, 10.05.1961 г.»

«Мы вломили чехам! К-ты Кудараускас, Перцев, 1968 г.»

Последняя надпись была лапидарной, как послание Юлия Цезаря сенату:

«ДМБ-74 — Тамбов. Никифоров».

— Во, блин — история… — выдохнул Вольф, поводя лучом фонаря по стене, — Напишем тоже чего-нибудь?

— Давай. А про что писать-то? — замешкался вдруг Рустам, — У них-то вон чего было… А у нас?

— Ну. У нас тоже есть про что…

— Ну так про что напишем? Про двадцать четвертый съезд КПСС?

— Да иди ты. Во, давай про «Салют» напишем! Ну, про орбитальную станцию.

— Н-ну, можно… А еще про что? У нас в Ташкенте метро построили…

— А про Олимпиаду в Москве?

— Так это в будущем году только будет.

— Елки, так про что писать-то, если все нормально? Про то, что с колбасой в последнее время что-то хреновато дела обстоят?

— Да не смеши. Кому это интересно читать будет? И вообще, чего это здесь в России так без колбасы страдают? У нас в Узбекистане и без нее хорошо: плов, самса, шашлык-машлык…

— Блин, Рустик, завязывай! И так жрать уже охота! Пиши что-нибудь, да полезли обратно — на ужин уже собираться пора, бигус остывает

— Ну ладно, — Рустам достал из кармана кусок мела и, чуть помедлив, вывел четким почерком: «У нас все нормально! К-ты Богомолов, Садыков — 1979 г.».

— Ну и написал! — хмыкнул Вольф, — Вот лет через двадцать залезет кто-нибудь сюда, посмотрит и решит, что у нас вообще ничего интересного не было…

Ошибался Женька, ошибался. Уже через пол-года полыхнет Афган. А затем наступит то самое «интересное время», жить в котором, согласно древней китайской пословице, не пожелаешь и врагу…

Вечером, в курилке, отчищая царскую лопату от ржавчины куском наждачки, Рустам похвалился трофеем перед приятелем Вовкой Зубковым. А заодно рассказал о наскальных надписях в подземелье.

— Классно! — одобрил Вовка, — Слушай, Рустик, а — давай к нам в музей, экскурсоводом? Ты же, как я понял, историю любишь? Я уже почти год там — интересно, знаешь…

— Да ну, ты что! — отмахнулся Рустам, — Куда мне…

— Туда тебе. Давай, чего там: дело нехитрое.

— Да брось! Скажешь тоже. На фиг оно мне вообще? И так времени нету…

— Вот времени-то как раз побольше будет. Пошлют тебя в воскресенье на территорию долболедизмом заниматься — и все, весь выходной там и промудохаешься. А так — звякнул в музей, тебя и вызвали: с понтом, срочная экскурсия. А там хочешь — конспекты учи, хочешь — с девчонками болтай. И вообще.

— Что — «вообще»?

— Ну. Дикцию выработаешь, методические навыки приобретешь. Это ж все пригодится, как в войска пойдем, скажешь — нет? Да и просто интересно же, в конце-то концов!

Рустам хмыкнул, качнул головой, задумался. А фигли, в самом-то деле?

— Ладно, можно попробовать. А меня возьмут?

— Я отрекомендую, не дрейфь.

Так Рустам и стал внештатным экскурсоводом рязанского музея истории воздушно-десантных войск.

Если кто-то думает, что работа музейного экскурсовода — занятие исключительно для пыльных бабушек, то он сильно ошибается. Это смотря какой музей! Большинство экскурсоводов музея истории ВДВ были как раз молодыми — курсанты училища и девчата — парашютистки. И занимались все они без исключения этим делом совершенно бесплатно. Почему? А вот потому. Интересно. Нравилось. И вообще — когда еще в жизни доведется настоящий пулемет «Максим» разобрать-почистить? Или уложить парашют, с которым катапультировался сам Пауэрс с подбитого U-2? Ну, а про то, что еще можно под благовидным предлогом улизнуть с самоподготовки или парково-хозяйственного дня, упоминать не будем, и так ясно: должен же человек хоть как-то быть вознагражден за бескорыстные труды! А труды, если честно, были. И немало.

Во-первых, надо было как следует проштудировать кучу исторических материалов. И попробуй только ошибиться в номере какого-нибудь отдельного батальона, когда экскурсию ветеранов ведешь — ого, сколько обид будет! И горячиться начнут, и встревать с поправками, и вопросики задавать на засыпку — полный абзац, короче. После часа такого кошмара экскурсовод становится мокрым, как после марш-броска и, прикуривая, ломает спички трясущимися пальцами, проклиная все на свете, а в первую очередь — себя, идиота, за то, что ввязался во всю эту авантюру. Интересно ему было, придурку. Дикцию усовершенствовать хотел, ага. Методические навыки, бл-лин! Да чтоб я еще хоть раз!.. Да пошли они все!!