Вячеслав Науменко - Великое Предательство:Казачество во Второй мировой войне

Войдя в комнату, он направился ко мне и представился: «Власов», я ответил, назвав свою фамилию.

С ним пришел сопровождавший его, полковник Сахаров. По предложению Власова он присутствовал при разговоре. Лампе принес четвертый стакан для вина. Он предполагал, как и я, наш разговор втроем.

Просидели мы за разговором, распив при этом одну бутылку вина, почти до 11 часов ночи. Правда, что за это время была тревога.

В разговоре заметно было, что Власова особенно волновало отношение к нему генерала П. Н. Краснова. Он вынул из кармана знаменитые тезисы Краснова, в которых тот очень неудачно говорил о предательстве Деникина, о том, что ум русского человека пропитан ядом большевизма и прочее. Власов сказал, что их ему передал один из служащих в Главном Управлении, заметив, что у него есть везде свои люди.

О Краснове он сказал, что очень его уважал, познакомившись с ним по его романам, что при свидании Краснов был с ним особенно любезен и говорил ему много приятных вещей…

Говорил Власов, что он имел в виду высоко держать авторитет Краснова, что теперь, хотя он держится в отношении его нехорошо, но он зла ему не желает и воевать с ним не собирается. В течение дальнейшего разговора он несколько раз возвращался к Краснову и его тезисам.

О казаках он сказал, что получает ежедневно от них много писем и изъявления желания служить и воевать под его командованием.

Он предлагает образовать казачье управление под начальством генерала Балабина и предложить ему организацию казаков, какую сами казаки находят для себя лучшей. Он не желает вмешиваться в казачьи дела и предлагает самим казакам решать свою судьбу.

Он считает, что казачество должно иметь то, что оно заслужило своей кровью и службой Родине. Балабин прислал ему и просил обнародовать пожелания казаков, что он и сделает, но эти желания, сравнительно с тем, как думает он, Власов, о казаках, очень скромны.

Он сказал, что на 17 декабря предполагается новое собрание комитета. Примерно в то же время, раньше или позже, будет выпущено его обращение, в котором он будет говорить о своем отношении к белым офицерам и к казачеству.

Лампе до сего времени воздерживался войти в комитет, но теперь они, как будто, договорились.

Возвращаясь к «тезисам» Краснова, Власов останавливался на том, что Краснов отмечает то обстоятельство, что в декларации ничего не говорится о жидах. Это сделано умышленно, так как отношение народа к жидам совершенно определенное и говорить о жидовском вопросе не приходиться — отношение его к жидам определенно отрицательное.

Что касается сетования Краснова, что в комитет не привлечено духовенство, то в этом не вина Власова. Он принимает всех, кто хочет работать с ним. У него были митрополиты Анастасий и Серафим, они разговаривали, и Власов предполагает, что теперь они пожелают, чтобы был их представитель, что он охотно пойдет на это и включит в комитет того, кого они пожелают. Что двери комитета и в настоящее время открыты для дальнейшего его пополнения.

Говорил он довольно много о своем прошлом, причем от слов его пахло какой-то непосредственной простотой или, вернее сказать, простоватостью. Например, он два раза повторил, как солдаты говорили, что где Власов, там нестрашно, что они в бою лежат, а он стоит и ничего не боится.

Общее впечатление он произвел на меня благоприятное. Когда я сказал ему, что о его отношении к казачеству ходят нехорошие сведения, и указал на то, что профессор Гротов (лектор, выступавший в 1-й Казачьей дивизии. — П. С.) передает, что якобы Власов говорил ему, что в будущей России для бандитов-казаков места быть не должно и что с казачеством там должно быть покончено, то он даже вскочил и сказал, что это ложь, что он этого не говорил.

При этом сказал, что Гротов сукин сын и личность подозрительная, так как если он честный человек, то почему он именуется не по своей фамилии, а носит псевдоним. «Если я Власов, так Власовым я и зовусь» — добавил он.

Прощаясь, он выразил уверенность, что и в будущем мы будем работать вместе. Он предлагал мне подвезти до гостиницы на своем автомобиле, но я отказался.

[21 декабря]. Подучил газету «Воля народа» от 20 декабря. В ней помещено официальное информационное сообщение Комитета освобождения народов России от 17 декабря (то, о котором мне говорил Власов еще 6 декабря).

В объявлении этом много интересного и чреватого последствиями.

Прежде всего, учреждены советы — Русский национальный, Украинский национальный, Белорусский национальный, Национальный совет народов Кавказа, Национальный маслахат народов Туркестана, Главное Управление казачьих Войск.

Председатели Национальных советов, избираемые самими советами, образуют при Комитете освобождения народов России постоянное совещание по делам национальностей.

Вот тебе, бабушка, и Юрьев день.

Власов действует по большевистским методам. Режет сплеча. Полагаю, что теперь германское правительство должно как-то реагировать и одно из Управлений наших должно быть ликвидировано. Не знаю, как будет реагировать на все это П. Н. Краснов.

… Днем мы были у Шкуро — я, Татаркин, генерал И. А. Поляков. Говорили по вопросу власовского выступления. Татаркин сказал, что сегодня они с Поляковым были у Краснова. Краснов в отношении Власова начинает принимать более примирительную позицию. Не опоздал ли он.

О встрече П. Н. Краснова с А. А. Власовым (7 января, в первый день православного Рождества) было записано В. Г. Науменко 12 января 1945 года со слов начальника штаба ГУКВ С. Н. Краснова.

<���…> Краснов [П. Н.] виделся на первый день с Власовым. Сначала они говорили с полчаса наедине, потом позвали Полякова и Трухина (начальник штаба РОА/ВС КОНР. — П. С), потом его, Семена Краснова. Власов говорил о своей единоличной власти, но его сдерживал Трухин. После, за завтраком, или легкой закуской, опять продолжали разговор. Как будто было достигнуто соглашение о совместной работе и посылке Зимовой станицы (в данном случае, представительства Казачьих Войск при ВС КОНР. — П. С). Даже поцеловались Краснов и Власов, а Семену он сказал, называя его на «ты», что дальше пусть они говорят с Трухиным. Краснова он проводил до автомобиля.

Вернувшись домой, Краснов набросал проект соглашения, в котором прежде всего обосновал, почему казаки должны быть самостоятельны (история казачества, декларация германского правительства о правах казачьих, приказ об организации Главного управления, борьба казаков на фронте и прочее), дальше сказал о совместной борьбе с большевиками под общим германским командованием и о посылке Зимовой станицы.

Девятого января он в сопровождении Семена поехал на квартиру к Власову. Тот встретил его очень радушно и после короткого разговора пригласил к столу. Сам не пил, Краснов тоже.