Джурица Лабович - Грозные годы

— Живой, Вучета? — спросил Милика.

— А тебя не задело? — отозвался тот.

— Нет. А где Драгомир?

— Драгомир! — закричал Вучета.

А Драгомир в это время лежал на красном от крови снегу рядом с тяжело раненным капитаном Кунце. Оба выстрелили одновременно...

Несколько бойцов попытались перебежать из канавы, где они укрывались, к Милике, но автоматные очереди из-за угла дома заставили их броситься в снег.

Бой затягивался. Гитлеровцы сжимали кольцо. Только сгустившаяся темнота помогла остаткам партизанской роты выбраться из села.

В этом бою геройски погибли братья Люмовичи и многие другие партизаны. Но и гитлеровцы понесли тяжелые потери. Чтобы отомстить партизанам, они подожгли село. К утру на месте села чернели лишь обугленные стены домов.

Гитлеровцам не удалось взять в плен ни одного партизана...

Два легендарных партизанских командира пали в неравном бою с гитлеровцами. Пытаясь эвакуировать орудия со станции Пьеновац, они оказались застигнутыми врасплох вражескими лыжниками и конницей...

20 января 1942 года 738-й полк 718-й пехотной дивизии окружил 1-ю роту 2-го батальона пролетариев, а на другой день, 21 января, подразделения 697-го полка 342-й пехотной дивизии атаковали 5-й шумадийский батальон Милана Илича (Дяди Шумадийского), в составе которого в это время находился и романийский отряд Славиши Вайнера, известного под именем Дяди Романийского.

697-й полк наступал в направлении на Хан-Пиесак, из которого части Первой пролетарской успели вовремя уйти, избежав таким образом окружения.

После долгого тяжелого марша через Брековину партизанский батальон остановился на ночлег на железнодорожной станции Пьеновац. Бойцы расположились в зале ожидания на станции и в здании находившейся неподалеку начальной школы. Партизаны натаскали дров, затопили печи и вскоре, измученные трудным маршем, заснули.

Патрули контролировали все подходы к Пьеновацу, а вдоль железной дороги в обоих направлениях были устроены партизанские засады.

В тот вечер оба командира партизан долго беседовали в полутемной комнатке начальника станции. Они только недавно познакомились, но уже успели привязаться друг к другу, и сейчас недостатка в темах для разговора не было.

Милан Илич состоял в КПЮ со дня ее основания, до войны ему часто приходилось быть организатором и участником многих нелегальных партийных конференций и собраний. Отец девятерых детей, он в первые же дни восстания 1941 года включился в борьбу с оккупантами. Доброго и внимательного, по-отечески заботливого к бойцам Илича любили все в батальоне. Он был талантливым, рассудительным, умеющим быстро находить нужное решение командиром.

Ему не хотелось оставаться в Пьеноваце, и он сначала решил, что с наступлением темноты уведет отсюда свой батальон, но, увидев, как сильно измучены бойцы, мгновенно уснувшие на полу вокзала, он пожалел их и не стал будить. Кроме того, он по опыту знал, что гитлеровцы обычно не нападают ночью, и решил дать бойцам отдохнуть до утра, Сам он заснуть не мог и пошел обойти посты. У здания школы, где разместилась часть батальона, стоял на посту молодой партизан Милован Нинкович.

— Далеко же мы забрались, товарищ командир! — увидев подходившего Илича, произнес он, поеживаясь от холода. — Конечно, я не командир, но, по-моему, здесь нам оставаться нельзя.

— Это почему? Что тебя смущает?

— Да ведь на этой станции мы все равно что в клетке, а мы, посавцы [8] Жители долины реки Сава. — Прим. ред. , привыкли к равнине.

— Ах вот как!..

— Да, я думаю, что если на нас здесь нападут, то никто живым не выберется отсюда, — серьезно посмотрев в глаза командиру, сказал Нинкович.

После этого разговора Дядя Шумадийский вместе с комиссаром батальона Драганче Павловичем пришел к командиру романийского отряда Славише Вайнеру.

— Что думаешь делать? — спросил он его.

— Я считаю, завтра на рассвете надо уходить из Пьеноваца, — ответил Дядя Романийский.

— Правильно, оставаться здесь опасно.

Вайнер сказал, что Главный штаб партизанского движения Боснии и Герцеговины предложил Первой пролетарской бригаде и романийскому отряду следовать к Фоче, где к ним присоединятся еще три партизанских батальона. Таким образом будет создано крупное соединение, способное проводить серьезные операции против оккупантов.

Илич слушал Вайнера с огромным вниманием. С каким необыкновенным человеком свела его судьба! С поистине юношеским пылом Вайнер брался за любое дело, в самые тяжелые минуты умел воодушевлять партизан личным примером и храбростью. По всей Сербии о беспримерном мужестве и героизме Славиши Вайнера ходили легенды. Внешний облик его как нельзя лучше соответствовал легендарному образу партизана-богатыря: был он высокий, статный, атлетически сложенный. Он носил меховую шапку с трехцветной ленточкой и пятиконечной звездой, короткую серую куртку. На ногах его были опанки — обычная обувь сербских крестьян; за поясом парабеллум, ручные гранаты, на шее бинокль.

Он всегда сердился, когда слышал похвалы в свой адрес, и говорил, что его достоинства и заслуги сильно преувеличены.

— Народ Боснии и Герцеговины борется за свою свободу, а я лишь капля в этом могучем потоке, — часто повторял он.

Рядом с Миланом Иличем, подперев кулаком голову и слушая Вайнера, сидел комиссар батальона Драганче Павлович, бывший студент политехнического института. Он был сыном известного белградского коммерсанта, благодаря чему его квартира была у полиции вне подозрений и в ней до войны нередко проводились нелегальные партийные собрания и совещания. В 1936 году он стал членом КПЮ, а через год был арестован и осужден. Два года он провел в мариборской тюрьме. Когда началось восстание, Павлович находился в Македонии в качестве инструктора ЦК КПЮ. Убежденный революционер-коммунист, он со дня формирования Первой пролетарской бригады стал комиссаром одного из ее батальонов. В кожаном планшете его лежал дневник с эпиграфом на первой странице: «Теперь речь идет уже не о том, что лучше умереть стоя, чем жить на коленях, а о том, что лучше бороться стоя, чем умереть на коленях».

Сейчас, беседуя с Вайнером и Иличем, Драганче Павлович был очень встревожен и озабочен. Он прекрасно понимал и разделял опасения командиров в связи с ночевкой партизан в Пьеноваце. Все трое знали, что надо быть готовыми ко всему, и старались предугадать возможные действия противника.

Милан Илич устало поднялся и пошел еще раз проверить посты и осмотреть станцию.

Рано утром после обильного завтрака бойцы выстроились перед школой.

День обещал быть ясным, погожим. Мороз становился все сильнее. Снег сверкал и искрился под лучами солнца, и партизанам приходилось щуриться.