Богдан Сушинский - Стоять в огне

Когда Отаманчук и фельдшер ушли, Беркут вызвал к себе Крамарчука, Мазовецкого и Вознюка.

Крамарчук вошел первым. Еще не зная, что предстоит, он уже нетерпеливо потирал руки: в лагере ему явно не сиделось.

— Вот что, — начал Андрей, когда подошли Мазовецкий и Вознюк. — Нужно во что бы то ни стало захватить одного из «рыцарей» Штубера. Повторяю: во что бы то ни стало. Пойдете двумя группами. Вы, Мазовецкий, вместе с Крамарчуком, попытаетесь захватить на шоссе машину или, еще лучше, мотоцикл. Задача: патрулировать неподалеку от крепости, со стороны города. Возможно, в конце концов удастся подвезти кого-нибудь из этих вояк. Ты, Вознюк, берешь двоих ребят, переодеваетесь в полицейскую форму и тоже отправляетесь в засаду у крепости. Но уже со стороны леса. Задача та же. Сориентируетесь на месте. Действуйте в зависимости от обстановки. Только не вздумайте брать штурмом крепость, — добавил он шутя.

— А почему бы не попытаться? — сразу ожил Крамарчук. — Если двоим-троим пробраться в крепость и засесть в башне, а охрану у ворот уничтожить…

— Остановись, сержант, — тряхнул его за плечо Мазовецкий. — Если завтра мы возьмем штурмом эту крепость, через месяц ты уговоришь нас штурмовать канцелярию рейхсфюрера СС в Берлине.

— Как хотите, — пожал плечами Николай. — Лично я уже давно настроился на штурм.

— Пока что хватит с тебя и пленного «рыцаря», — остудил его пыл Беркут. — И запомните: от успеха этой операции зависит судьба, может, даже нескольких отрядов, многих партизан.

Крамарчук и Мазовецкий вышли из лагеря первыми. Был тихий теплый полдень. Лучи июньского солнца пробивались сквозь кроны деревьев и стекали на поляны, образуя зеленовато-голубые озерца.

Николай остановился у запоздало распустившейся вишни-дички, сорвал несколько лепестков и взял в рот. Они пахли лесным диким медом. Еще несколько дней назад он проходил мимо этого деревца, не замечая его, а сейчас просто не мог оторвать взгляда.

— Эй, господин эсэсман, очнитесь! — не выдержал Мазовецкий. — Вы забыли, что идете не на свидание.

— Надо же, июнь на дворе, а я только сейчас почувствовал… что уже весна.

— Вы слишком впечатлительны, эсэсман. Это плохо кончится. Таких, замечтавшихся, пуля чаще всего и находит. Такова прихоть войны. Учитесь у Беркута. У него многому нужно учиться.

— Почему обязательно у Беркута? Можно подумать, что я воюю хуже него. Кстати, сам он тоже не дурак помечтать.

Дальше они какое-то время продвигались молча.

«Внимание!» — вдруг жестом предупредил Мазовецкий, оказавшийся шагах в десяти от сержанта.

Осторожно обходя сухие ветки, Крамарчук приблизился к присевшему за высоким густым кустом поляку. На дороге напротив них остановилась машина. Водитель копался в моторе. Десятка два солдат прогуливались по обочине. Один сидел в кузове с автоматом наготове и внимательно наблюдал за опушкой леса. К счастью, он их не заметил.

— Все-таки боятся леса, — прошептал Мазовецкий, кивнув на дорогу. — От машины не отходят.

— Жаль, что нельзя ввязываться в перестрелку.

— Что, привык ходить с Беркутом на свободную охоту?

— По крайней мере с ним интересно, — ответил Николай, преподнося это, как месть Мазовецкому за его совет учиться у Беркута. — Он умеет рисковать.

Мазовецкий промолчал. Ему и самому хотелось бы пощекотать фашистам нервы, но ввязываться в бой действительно не стоило. Сейчас на шоссе должно царить спокойствие. Чем спокойнее — тем лучше.

Около получаса они терпеливо наблюдали за тем, что происходило на дороге. Завести мотор водителю так и не удалось. В конце концов офицер остановил попутную машину, и она взяла их на буксир. Еще через несколько минут прошел в сопровождении четырех мотоциклистов черный «мерседес». Но и эта добыча была не для них.

Воспользовавшись затишьем на дороге, Мазовецкий и Крамарчук наконец решились выйти на опушку, но сразу же метрах в пятистах правее себя увидели небольшую группу крестьян, которых полицейские пригнали на заготовку леса.

— Вдоль шоссе валят, — проворчал Мазовецкий. — Двойная выгода: и лес получат, и шоссе обезопасят. Отменить приказ немцев, что ли?

— Давай попробуем. Сколько можно терпеть все это?!

— Кончится тем, что нас тоже завербуют на лесозаготовки.

— Ты же младший лейтенант СС! — возмутился Крамарчук. — Не посмеют.

— И все же у нас задание. Пусть крестьяне пока потрудятся. Расплачиваться мы заставим немцев чуть позже.

Они снова углубились в лес и прошли несколько километров по направлению к крепости. Когда окраина города была уже близко, партизаны облюбовали себе местечко у изгиба шоссе и засели в расщелине между двумя каменными глыбами.

Однако сегодня им не везло. Более двух часов Мазовецкий прохаживался по шоссе, безуспешно пытаясь остановить подходящий транспорт. Но мотоциклистов, как назло, не было. В кузовах большинства проходящих машин сидело по нескольку солдат, а в кабинах — офицеры. Несмотря на все попытки «унтерштурмфюрера» привлечь к себе внимание, ни один из водителей даже не притормозил. Очевидно, срабатывал строгий приказ: за пределами города не останавливаться.

Тем временем солнце клонилось к закату. Машины стали появляться все реже и реже. Из крепости вообще никто не выезжал и не выходил. Словно там все вымерли.

— А к вечеру на окраины выходят усиленные жандармские патрули, — напомнил Николай, которому такая охота за языком начала надоедать. Он считал, что неудача постигла их потому, что нет Беркута. Тот обязательно что-нибудь придумал бы. Да и на шоссе он вел бы себя активнее, чем Мазовецкий.

Подежурив еще некоторое время, они решили возвратиться на базу. Шли молча. Злые. День потеряли, приказ не выполнили. А ведь понимали, как нужен сейчас этот «рыцарь»…

— Будем надеяться, что ребятам Вознюка повезет больше, — нарушил молчание Мазовецкий, когда они миновали колодец и, пройдя небольшую поляну, начали спускаться в поросшую ельником долину.

— Возможно, сейчас они тоже топают к лагерю и надеются, что задание удалось выполнить Мазовецкому и Крамарчуку.

— Не отчаивайся. Отдохнем и на рассвете снова придем сюда. Что-нибудь да…

Договорить Мазовецкий не успел. Крамарчук вцепился ему в плечо и заставил присесть. Тропинкой, змеившейся склоном холма, брел, сгибаясь под тяжестью ящика с патронами, какой-то человек в вылинявшей красноармейской форме. Вокруг никого. Куда и откуда он шел, оставалось пока загадкой. Оба понимали, что незнакомец не мог быть бойцом ни одного из известных им партизанских отрядов, поскольку в этой части леса они не базировались.

— Окликни его по-немецки, — шепнул Николай. И выждав, когда человек пройдет мимо них, пригнулся и неслышно вышел на тропинку.